Такую практику называют самодистанцированием; она позволяет удалить свое эмоциональное «я» из напряженной ситуации и таким образом прийти к ее более глубокому пониманию и последующему принятию решения. Психологи Озлем Айдук и Итан Кросс, изучавшие эффекты самодистанцирования в разных контекстах, пишут, что эта практика «побуждает людей относительно меньше фокусироваться на пересказе эмоционально окрашенных деталей пережитого опыта (того, что произошло) и относительно больше – на его перестраивании так, чтобы лучше понимать ситуацию и ее развязку. Такой сдвиг в содержании мыслей о прошлом опыте, в свою очередь, приводит к значительному снижению эмоциональной реактивности»
[116]. Иными словами, исключая себя из картины, мы часто получаем о ней гораздо более полное и целостное представление, что способствует правильному направлению мыслей и ведет к мудрым решениям.
Регулярно оценивайте свою страсть так, как если бы ею были одержимы не вы, а кто-то другой. Что бы вы сказали этому человеку? Посоветовали бы продолжать в том же духе и отдаться ей безраздельно? А может, сказали бы ему – как однажды сделала триатлонистка Сири Линдли, – что компромиссы, на которые он ради этого идет, слишком велики? Вообще-то, чтение этой книги во многих отношениях тоже в своем роде упражнение по развитию способности к самодистанцированию. Лучшее понимание страсти, точнее ее истоков, причин; того, почему она может стать разрушительной и как сделать ее гармоничной; какую цену мы платим за то, что следуем ей, должно навести вас на размышления о том, как лучше всего с ней жить.
Самодистанцирование помогает обрести самосознание, отдаляя нас от своего «я» и обстоятельств, пусть даже совсем чуть-чуть. И тут наш разум берется за дело и бросает все свои силы на то, чтобы справиться с перегрузкой страстью. Но если самодистанцирование подразумевает лишь небольшое отдаление «я» от контекста, что же происходит при максимальном масштабировании?
Перспектива
Глядя на Землю с расстояния свыше 300 тысяч километров, астронавты не могут не изменить мироощущение. Возвратившись на родную планету, они сообщают о том, что стали по-новому оценивать «свой мир» по сравнению с «миром в целом», и начинают по-другому смотреть на все – от течения времени до собственных достижений. Побывав в космосе, они достигают понимания и ясности, практически недостижимых на Земле. Астронавт Рон Гаран, пролетевший более 100 миллионов километров и облетевший вокруг Земли 2842 раза, назвал это явление «орбитальной перспективой»
[117]. А в научном психологическом сообществе это состояние называют эффектом обзора, или когнитивным сдвигом в сознании, о котором сообщают астронавты во время космического полета, чаще всего при наблюдении с орбиты за Землей
[118].
Однако, когда мы следуем за своей страстью, наша перспектива отнюдь не орбитальная. В своей картине мира мы сильно преувеличены. Мир сужается, как и фокус, и в наших глазах, мыслях и чувствах безраздельно властвует то, чем мы увлечены. Такое видение позволяет нам совершать невероятные поступки, например побеждать на чемпионатах мира по триатлону, находить лекарства от страшных болезней, писать прекрасную музыку. Когда мы сливаемся со своим делом воедино, рождается особый вид Качества, о котором писал Пирсиг (см. главу 5). Тем не менее это мешает нам увидеть общую картину. Утратив перспективу и слушая только свою страсть, мы теряем способность выбирать, что хотим делать в жизни. И становимся похожими на рыбу, которая ничего не знает о мире и жизни над водной гладью. Звучит банально, но это правда. При очень сильном стремлении к чему бы то ни было страсть легко берет нас в плен. Чтобы не стать одержимым и внести хоть какую-то лепту в решение о том, на что тратить время, внимание и энергию и как проходит наша жизнь, необходимо откалибровать перспективу.
К сожалению, невзирая на все достижения в сфере технологий, мало кто из читающих эту книгу имеет сегодня шанс полететь в космос. Впрочем, это не значит, что нет других способов расширить свои горизонты. Так, исследования психологов позволяют предположить, что орбитальную перспективу порождает не наблюдение за Землей из открытого космоса, а скорее благоговейный трепет, которым оно сопровождается. К счастью, мы можем испытывать такой трепет, а значит, и орбитальную перспективу, не покидая родную Землю.
Профессор психологии из Калифорнийского университета в Беркли Дачер Келтнер определяет благоговейный трепет как чувство удивления, которое мы ощущаем «в присутствии чего-то огромного – того, что выходит за рамки нашего понимания мироздания»
[119]. По словам Келтнера, чтобы испытать это чувство, вовсе не нужно смотреть на Землю с Луны или даже стоя посреди Большого каньона. В сущности, исследование ученого показало, что у большинства людей благоговение вызывают вполне обычные вещи
[120].
• Погружение в пышную, естественную природную среду
[121].
• Наблюдение за закатом, звездами, полной Луной.
• Произведения искусства.
• Музыка, которая трогает душу.
• Примеры исключительной человеческой доброты (например, работа волонтера в приюте для бездомных).
• Наблюдение за работой мастера – как он использует свои невероятные навыки (например, смотреть, как Леброн Джеймс играет в баскетбол или Бетт Мидлер лицедействует на Бродвее).
Во всех этих примерах описываются явления, выходящие за рамки привычного и понятного – того, с чем мы сталкиваемся в повседневной жизни. Все эти удивительные переживания заставляют задуматься о непостижимом величии времени, пространства, красоты. Они склоняют нас изменить представления о жизни. После такого или другого впечатляющего опыта мы просто не можем не видеть себя и свое любимое занятие в более широком свете, как часть всеобъемлющей картины мира. Благоговейный трепет заставляет нас хоть на короткое время отвлечься от собственной жизни и страсти и осознать, что существует нечто огромное, выходящее за эти рамки. «Когда мы смотрим на время в перспективе, – пишет автор Криста Типпетт в своей прекрасной книге Becoming Wise («Стань мудрым»), – мы расширяем представление о себе и мире»
[122].
