— Это мое святилище. Отсюда я слежу за Фарленом и делаю записи, которые, пока я жив, никто не прочтет. — Талиесен махнул рукой в сторону полок, занимающих стены от пола до потолка — там не было книг, только серебряные цилиндрики. На дальней стене висели листы бумаги с диковинными чертежами и знаками.
— Что здесь изображено? — спросил Касваллон.
— Нити времени. Все мои попытки спасти Сигурни зарисованы здесь.
— А звезды что значат?
— Всякий раз, когда Сигурни умирает, я помечаю место и пробую новую Нить. Это очень сложно, Касваллон, не пытайся это постичь.
— Когда я должен отправиться на поиски королевы?
— Как только будешь готов.
— Я готов.
— Тогда смотри. — Друид открыл потайную нишу у двери. Крышка стола откинулась. На поднявшемся из-под нее экране появилось изображение обнесенного стенами города. — Это Цитадель, где сейчас — говоря относительно — живет королева.
— Как сотворено это чудо?
— Это всего лишь картинка. Там теперь лето. Сигурни выиграла большое сражение, вернулась на север и празднует со своими капитанами победу. Враг временно отброшен назад, но чужеземный король вновь собирает против нее огромное войско. Запомни вот что: когда мы встретимся с тобой по ту сторону Врат, не расспрашивай меня о событиях этого времени. Не упоминай об аэнирском нашествии.
— Я не понимаю тебя.
— Просто доверься мне, — вздохнув, попросил друид. — В других… реальностях наша встреча уже состоялась, и не один раз. Все запуталось, и рассматривать вероятные будущие становится все труднее.
Касваллон заглянул в темные глаза Талиесена.
— В тех других реальностях я уже умер, верно?
— Верно, — признался друид. — Ты не раздумал отправляться туда?
— Можем ли мы победить, если я останусь?
— Нет.
— Тогда отправляемся.
Талиесен погасил изображение города, и они поднялись наверх, к Вратам из черного мрамора.
Мэг, ожидавшая там, со слезами обняла и поцеловала мужа.
— Ты говорил верно: наш мир изменился.
— Мы сделаем его прежним.
— Вряд ли. Даже если ты побьешь аэниров, он все-таки будет не совсем таким, как был раньше.
— Но одно останется неизменным. Я любил тебя, люблю и буду любить.
— Я кое-что приготовила для тебя. — Мэг взяла со спинки стула замшевую рубашку. Грудь украшала искусно сделанная накладка из красной кожи — раскинувший крылья ястреб. — Чтобы при встрече с королевой ты выглядел подобающе.
Касваллон скинул шерстяную рубашку и надел новую. Она сидела на нем как влитая.
К ним приблизились Маггриг и Леофас.
— Уверен ли ты, что поступаешь правильно, Касваллон? — спросил Леофас.
— Нет, — честно признался тот. — Но Талиесен уверен, а я ничего другого придумать не в состоянии.
— Тогда удачи, и да хранят тебя боги. — Они обменялись рукопожатием.
Талиесен вошел под арку, воздел руки, запел. Вид на Фарлен сменился незнакомой холмистой равниной с городом вдалеке.
— Он вернется, — заверил Маггриг, обняв Мэг за плечи.
Касваллон ступил в проем и исчез, а на месте Врат выросла глухая стена. Мэг потрогала серый камень.
Касваллон стоял на лесной поляне. Лучи заходящего солнца пронизывали ветви могучих дубов, на каждом дереве пели птицы — но никакого города вдали не было, а Врата исчезли бесследно.
Он потыкал в воздух мечом, ничего не нашел и сел на узловатый дубовый корень. Он не имел понятия, куда идти и что делать дальше.
Вскоре поблизости раздались какие-то крики. Касваллон запомнил место, где находился сейчас, и пошел туда, где слышались голоса. Быть может, Врата перенесли его слишком далеко, и город теперь в другой стороне. На волшебной картине за Цитаделью вроде бы виднелся какой-то лес.
В голосах звучало торжество — невидимые охотники, похоже, загнали свою добычу.
— Владыка Небесный, спаси раба своего! — выкрикнул кто-то, и Касваллон перешел на бег. Трое человек окружали четвертого — пожилого, лысого, в серой мантии, со свертком в руках.
— Отдай ее мне, священник, — потребовал один из троих, высокий, в красном плаще.
— Нет, — ответил старик. — Это противоречит закону — и божескому, и человеческому.
Человек в красном плаще выхватил меч. Старик в сером спрятал свою ношу за спину, и клинок вонзился ему в живот.
Касваллон перескочил через поваленный ствол. Его собственный меч сверкнул на закатном солнце.
— Что это вы здесь творите, красавчики?
Трое оглянулись, вожак с окровавленным мечом вышел вперед.
— Не твое дело, путник. Ступай себе прочь.
— Как ни страшны мне трое героев, столь храбро поборовших одного старца, я все же подожду уходить.
— Тогда умри. — Воины ринулись на Касваллона втроем, и он принялся отбиваться. Рубанул вожака по шее, двинул другого кулаком в подбородок, подсек ногу третьему. Второй тем временем подоспел сзади, и Касваллон левой рукой вогнал нож ему в сердце. Третий уползал, оставляя кровавый след. Касваллон не стал за ним гнаться и поспешил к старику.
— Хвала Истоку, — проговорил тот. — Он послал мне тебя в час нужды. — Из его раны обильно струилась кровь.
— За что они тебя так?
— Дело не во мне, сын мой — они охотились за младенцем. — Старик показал на сверток рядом с собой.
Касваллон развернул одеяло. Ребенку, девочке, было не больше недели. Ее головку покрывал белоснежный пушок.
— Лежи тихо. — Касваллон разорвал мантию старика, осмотрел рану. Надежды не было: меч преследователя вскрыл паховую артерию.
— Откуда ты? — прошептал умирающий. Краски уже исчезали с его лица.
— Я пришел из другого мира и не знаю, куда мне идти.
Глаза старика заблестели.
— Ты воспользовался Вратами?
— Да.
— Кто прислал тебя? Модрик?
— Нет.
— Катерис? Блен? Талиесен?
— Да, Талиесен.
— Унеси ребенка обратно через Врата Чаши.
— Я не знаю, где это.
— Недалеко, на севере. Я сам их открыл. Ищи грот на склоне холма — над входом в него высечен кубок. Но берегись Якуты-хана… он идет по следу.
— Кто ты?
— Астел. Я был наставником Талиесена. — На южной стороне леса затрубили рога. — Они идут. Бери дитя и беги. Скорее! Молю тебя. — Это были последние слова Астела.
Касваллон спрятал в ножны меч с кинжалом, схватил ребенка и побежал. Позади лаяли собаки и ревели рога. Славное ему выпало приключение — спасаться от неведомого врага в незнакомом лесу.
