– Да так ты просто упадёшь вниз!
Я потянула посильнее, и двигатель заревел.
– Слишком быстро! Вверх, направляй вверх!
Я толкнула руль, и самолёт свечой взмыл в непроглядную темень. Всё вокруг было черным-черно, и без авиагоризонта я бы не сориентировалась. Мотор взвизгнул, потом на долгую жуткую секунду захлебнулся – и снова заработал.
– Высота! – крикнул Ноа, и я бросила взгляд на циферблат.
Значки на нём были мне совершенно непонятны, но я потянула штурвал к себе. Самолёт стал медленно набирать высоту, и мне наконец удалось повернуть его так, чтобы носом он указывал на сполохи мигалок – те снова неслись к вышке. Надеюсь, внизу нет деревьев.
Что-то хрустнуло – это ветка ударила по лобовому стеклу.
Понятно, деревья тут есть, но, к счастью, самолёт продолжал лететь. Я взглянула на шкалу, которая по теории должна была показывать нам, как высоко над землёй мы летим. Самолёт шёл ровно, без колебаний, и я начала сбрасывать скорость – 90, 85…
– Слишком медленно! – крикнул Ноа.
Мне уже было всё равно. Говорят, люди выживают в автоавариях, сталкиваясь на скорости 70 миль в час. Надеюсь, это правда.
Теперь мигалки были практически на уровне глаз. Земля неслась навстречу, в свете огней самолёта показалась взлётная полоса, по её центру бежала тонкая тёмная линия. Я совместила с этой линией нос самолёта и сбросила скорость.
Удар!
Самолёт подскочил. Я прикусила язык.
Ещё удар!
Самолёт резко клюнул носом, моя голова судорожно дёрнулась. Самолёт подпрыгнул – и снова ударился о землю.
– Жми на педали! Тормоза! – заорал Ноа и бросился вперёд, животом мне на колени. Перед моими глазами мелькнула окровавленная футболка – и он потянул за рычаг, который я вообще не замечала.
Нас бросило вправо, потом влево, самолёт заскользил вперёд, прямо на пожарную машину, но в паре сантиметров от неё чудом остановился.
Глава 20
Полицейский открыл дверцу и заглянул внутрь. Нас била дрожь.
– Чёрт подери! – сказал он, потом повернулся и заорал в темноту: – Сержант, сюда!
* * *
Нас усадили в полицейскую машину. Словно бы из ниоткуда появились горячее какао, печенье и одеяла.
Врач осмотрел мои ноги и руку Ноа.
В основном все молчали, всё вокруг казалось сном. Рядом со мной Ноа, весь залитый кровью, прихлёбывал какао. Я чуть было не заснула, но полицейский снаружи заговорила по рации, и я прислушалась.
– Да, мы их обезоружили и надели наручники, как только дорога будет расчищена, мы их привезём, сэр. Да, у одного из них сильно разбита голова, он под наблюдением врачей.
Из рации послышались лязгающие звуки.
– Да, совершенно верно, сэр. Самолёт принадлежит его отцу, и он знал, что ключи хранятся под крылом. Да, сэр, опрометчиво. Так точно. Не ранен, но его покусала собака. Вы сообщили родителям?
Завыла ещё одна сирена – перед полицейской машиной затормозила «Скорая». Сквозь лобовое стекло я увидела носилки с телом. Одна рука свешивалась вниз.
В свете фар кожа на ней была бледно-розовой.
Дейв. Это Дейв. Сильно разбита голова?
Женщина-полицейский всё говорила по рации; я откинулась на сиденье, наблюдая, как санитары грузят Дейва в машину. Он был в крови, как будто попал в аварию.
Над головами у нас бухали, трещали и свистели фейерверки. Издали доносилась классическая музыка – с помехами, как будто колонки барахлили.
Завернувшись в одеяло, я потягивала какао. Теперь всё это – дело полиции. Я могу поспать. Глаза закрылись, тело расслабилось, звуки стали нечёткими. В ногах пульсировала боль.
– Что это? Ой!
Какао! Ноа разлил какао прямо мне на ногу!
– А-а! Ноа! Ты идиот! – завопила я, вскочила и отшатнулась от него.
Меньше чем за секунду вокруг образовалась толпа. Чёрная полицейская форма, наручники, носилки, санитары в зелёном.
– Я просто какао разлил, – сказал Ноа, глядя на окружающих. – Простите. Прости, Вив.
Я снова плюхнулась на тёплое сиденье и в первый раз разрешила себе расплакаться.
Глава 21
Полицейскую машину отмывали от какао, а нас посадили в проём задней дверцы в машине «Скорой помощи». Мы свесили ноги за бортик.
В небе по-прежнему трещал и грохал фейерверк. Он был даже красивый, но я знала, что больше не смогу любоваться им, как прежде, – слишком страшно было смотреть на эти огни вблизи, из кабины самолёта.
А приземление было просто кошмарным.
Отсюда я видела Криса. Он сидел на стуле, ссутулившись, совершенно измученный и разбитый, а санитар что-то делал с его ногой. Глядя на него, я разозлилась.
Меня так бесили Ноа и его отец, и вообще все. Маму забрали, на меня кричали, мы чуть не утонули, в нас стреляли – и во всём этом были виноваты Крис и Дейв.
Я смаргивала злые слёзы, но они всё текли и текли, как будто кто-то забыл закрыть кран. Но потом они всё-таки закончились, и я только шмыгала носом в темноте, пытаясь разобраться в случившемся.
Прошло много времени – целая вечность. Чего все ждали, было непонятно. Нас завернули в термоодеяла, и санитары всё осматривали нас, меряли температуру и всё такое прочее. Укушенную руку Ноа перебинтовали и что-то ещё сказали про прививку от бешенства, но в целом встревоженными врачи не выглядели.
– Хочешь ванильного печенья? – спросила женщина-полицейский, та самая, которая забрала у меня телефон сто лет назад.
Я подавила желание нагрубить и просто покачала головой. Печенье мне совершенно разонравилось. На полицейской снова был яркий жилет, и здесь, в окружении мигалок, она смотрелась гораздо уместней. Я взглянула на Ноа. Он изучал пакет с остатками сырных крекеров, но явно думал не про еду. Между нами и Крисом стояли трое полицейских в бронежилетах. Как минимум один из них был вооружён.
Я надеялась, что вооружены были все.
Полицейский в жилете, словно прочитав мои мысли, поставила кружку и сказала:
– Мы пока держим Криса Мамфорда здесь, потому что ждём другую машину. – Она натянуто улыбнулась. – Мы не хотим везти вас с ним в одной машине. Извини за неудобства. Второй автомобиль скоро будет.
Я на секунду прикрыла глаза и представила себе всю округу, пострадавшую от паводка. Вода, наверно, разлилась на целые мили вокруг, так что быстро сюда не добраться.
На лётную полосу выехала ещё одна машина. Это прибыла инспектор Хейгер. Женщина-полицейский в жилете подскочила к ней с докладом, но инспектор подошла к нам и облокотилась на дверцу «Скорой».
