Переоценка ценностей
Одним из приемов, которыми мы пользуемся в работе с клиентами, помогая им пройти процесс отделения от прошлого, является осознавание своих убеждений относительно жизни. Мы предлагаем клиентам обзавестись блокнотом и в течение нескольких дней записывать все, что они считают правильным в отношении еды, секса, работы, денег, воспитания детей, семьи, одежды, чистоты, гнева, самоутверждения, выражения чувств, успеха и неудачи и т. д. После того, как эта работа проделана, мы просим клиентов проанализировать, связаны ли выявленные убеждения с усвоенными в детстве правилами поведения и нормами морали. Мы просим человека взглянуть на правило или на установку и определить следующее: он подчиняется этому правилу автоматически, по привычке, или это подчинение соответствует тому образу жизни, который он хочет вести. И последнее, что нужно сделать, чтобы этап отделения прошел успешно, – это разрешить себе не следовать дальше тому правилу, которое себя исчерпало. Иногда клиенты действительно готовы отказаться от изживших себя установок, а иногда необходимость что-либо менять кажется им слишком пугающей.
Криш: Незадолго до окончания колледжа я зашел к другу, с которым мы жили в одном общежитии в соседних комнатах. До выпуска оставалось всего несколько недель, и после стольких часов, проведенных вместе, нам предстояло расстаться. Каждый из нас должен был выбрать свой собственный путь. Казалось, что большинство однокурсников собирались учиться дальше. Поэтому я был удивлен, когда зашел в комнату к моему товарищу. Создавалось впечатление, что его вообще не интересовал предстоящий выпуск. Повсюду были разбросаны принадлежности для скалолазания. Я спросил его о планах. Он туманно ответил, что сам еще не знает. Еще он сказал, что ему нужно отдохнуть от академического мира и что он подумывает о том, чтобы поехать в Непал полазать по горам, а потом поваляться на пляжах Таиланда.
Для меня все это звучало дико. Он, конечно, пусть едет, куда хочет, но я же не собираюсь зря тратить время. Или собираюсь? То, что он сказал, потрясло меня, и я стал думать над его словами. До этого я был абсолютно уверен, что после окончания колледжа пойду в медицинский институт. Я уже подал заявление, и меня приняли. Этого хотела моя семья, и это совпадало с моей обусловленностью. Мне даже в голову не приходило, что я мог или, более того, хотел сойти с дистанции. Но друг посеял зерно сомнения в моей душе. Когда декан, вручавший мне диплом, спросил меня о дальнейших планах, я вдруг услышал свои собственные слова: «Не знаю». Моя семья была в шоке. Брат, который к тому времени уже учился на третьем курсе медицинского института, спросил меня, почему я не ответил, что собираюсь учиться дальше. Я испытывал жуткое чувство вины и неуверенности и смог выдавить из себя только то, что это было самым честным ответом на тот момент.
Я был смущен и взволнован. Я начал учиться в медицинском институте только потому, что у меня не хватило смелости сойти с поезда моей обусловленности. Но уже через три недели я все бросил. Я чувствовал себя абсолютно потерянным, подавленным и совершенно не понимал, куда мне идти дальше. Я присоединился к американскому Корпусу Мира и провел пару лет, работая в черных гетто. Потом я отправился в Калифорнию и на три года стал хиппи. Я жил в коммунах, экспериментировал с психоделическими средствами, встречался с разными людьми, сталкивался с множеством ситуаций, которые заставляли меня в корне пересматривать всю систему ценностей, заложенную в детстве. Я занялся йогой и начал проходить курс личной психотерапии, а также посещал разные тренинги и семинары. Стыд и боль, вынесенные мною из детства, потихоньку выбирались на поверхность.
Я расстался с иллюзией о том, что у меня было «идеальное воспитание», и увидел, что оно было пронизано критикой всего и вся. Постепенно я стал понимать, что то, чему меня учили родители, в основном было ориентировано на достижение цели и успех в обществе. Я понял, как много стыда и боли накопилось во мне за то время, которое я пытался соответствовать семейным ценностям. Обусловленность проникает в наше подсознание очень глубоко. Чтобы освободиться хотя бы от ее части, мне пришлось погрузиться в глубинные слои моего внутреннего мира. Только так я мог разобраться, что мне действительно нужно, а что – просто автоматическая привычка. Этот процесс продолжается и по сей день, потому что открываются все новые и все более тонкие слои моего бытия, сознания и подсознания, и ценность некоторых из них весьма сомнительна.
Перемены. Всему свое время
Существование часто создает ситуации, в которых наша система ценностей оказывается несостоятельной, но далеко не каждый раз мы используем возможность отказаться от устаревших стереотипов. Всему свое время. Однажды настает тот день, когда мы, наконец, решаемся расстаться с прошлым. Трудно сказать, что побуждает нас пойти на такой шаг именно в этот момент, видимо, сочетание внешних обстоятельств и внутренней готовности. И тогда поддержка приходит к нам в виде чего-то неожиданного, чего-то нового и совершенно не похожего на все, что было раньше.
Амана: В шестнадцать лет я подружилась с девушкой, которая открыла для меня совершенно новый мир. Когда я впервые попала в ее дом, я была потрясена тем, насколько ее жизнь отличалась от моей. Ее квартира казалась абсолютно пустой, в ней не было ничего, за исключением нескольких портретов буддийских монахов и пейзажей Тибета. Некрашеный деревянный пол и старая потрепанная мебель. Ее мать была буддийской монахиней. Большую часть времени она проводила на ретритах в Индии и Франции. Дом, в котором выросла я, напротив, был уютным. На полах у нас лежали ковры, и не было ощущения пустоты. Что-то внутри меня перевернулось. Я поняла, что если останусь в Дании со своей семьей, то никогда не найду то, что ищу. Нужно было уехать, чтобы узнать другую жизнь и понять, что же мне все-таки нужно. К тому же мне не нравилась та девушка, в которую я постепенно превращалась, и я чувствовала, что если останусь, то буду жить по сценарию, давно написанному совершенно чуждыми мне людьми. Я хотела жить собственной жизнью.
До того момента я только и делала, что училась и была лучшей в классе. В пять лет я уже довольно бегло умела читать и вместо того, чтобы играть, читала постоянно. Большую часть времени я проводила в местной библиотеке и к двенадцати годам начала сомневаться в правильности той жизни, которую вели окружающие меня взрослые. Мне не нравилось то, что я видела, и «если это все, что может предложить нам жизнь, то зачем вообще жить?» – думала я. В моей семье не было и тени душевности – ни чувствования, ни даже идеи о чем-то более высоком, чем простое, обыденное существование. Ни духовных исканий, ни глубоких вопросов о смысле жизни, ни каких-либо представлений о дальнейшем развитии человечества. Мы ходили в церковь только на крещение, конфирмацию, свадьбу и похороны, и даже тогда мои близкие думали только о том, чтобы хорошо поесть и собрать всю семью вместе. Они не чувствовали связи с церковью, и никто из них никогда не прислушивался к словам священника. Я росла со стойким ощущением, что упускаю что-то важное, что-то очень существенное, но тогда я не знала, что именно.
Однажды я пришла домой и сказала матери, что ухожу из школы и уезжаю с подругой в Испанию. Естественно, с мамой случилась истерика. Было сделано все, чтобы я передумала, но напрасно. Я уже все решила, и через несколько недель мы уехали. Испания была совершенно другой, нежели Дания. Датчане – люди сдержанные, рациональные и разумные, у них все под контролем. Испанцы же наоборот – страстные, горячие, эмоциональные. За годы жизни в Дании я научилась игнорировать собственное тело и эмоции и знала, что мне нужно раскрыть именно эти стороны моего «Я». Мы прилетели на Майорку и сразу же окунулись в совершенно новую, волнующую жизнь. Мы легко нашли работу и квартиру, ночи напролет проводили на дискотеках, танцуя и развлекаясь, и начали встречаться с мужчинами.
