Онлайн книга «Милый Ханс, дорогой Пётр»
|
Его-то солнышко не сморило, не могло сморить. Потому что сейчас как раз и настал момент, самый что ни на есть подходящий: Лара спит, Андрейка с пацанами гоняет, а Катя… а она уже одна в сторонке прохаживается, его дожидаясь! И Валерий момент не упустил, конечно. Подбежал к ней, а Катя вроде и не ждала, удивилась: – Ты чего? – Как, я чего? – Ой, Валерка, потолстел! – Ты зато как спичка… Нет, спичку сломать можно, а ты как… Ты выскальзываешь! Опять сигаретка, опять дымом окуталась. – Как кто я? – Как змея, вот! Пожала плечами, улыбаясь. Не то, не то, горячась, он говорит, другие слова нужны. – Они тут с моря десант пытались… Ну, мы им!.. Окопы, видишь? Опять не то! Да что с ним? Вон Лара уже на лежаке зашевелилась… Нет, на живот перевернулась, спит… – Хоть бы подошла за весь вечер-то! Смеется: – Так ведь конспирация, Валерка! – Чего-то ты уж это слишком, нет? Ох, играешь хорошо! – Я не играю. – Да? А с ним когда, с благородием… нет, что ли? Пожала плечами: – Нет. – Так! Значит, со мной играешь? – И с тобой нет, а зачем? – удивилась Катя. – С тобой-то зачем? Она пошла по песку среди редких кустов, он догнал. – Непонятно ни черта, Катюха. – Нормально. – Запутались мы, а? Нет, не желала она распутываться, как раньше, смотрела мимо, не замечая его подмигиваний, ничего вообще не замечая. Тогда он схватил ее, спросил в упор: – Ты вернулась, так? Уехала и вернулась! – Вернулась. – Ты не смогла! – Я не смогла! Он прокричал шепотом: – Без меня, без меня не смогла! Она вырвалась, сказала с досадой, разглядывая сломанный ноготь: – Да ты тут ни при чем! – А кто при чем? – А вот он, благородие! – И пожала плечами рассеянно, ноготь ее только занимал, одно было огорчение. – Бла-го-ро-дие! – пропела по складам, все держа перед глазами руку. Так и пошла опять, забыв о Валерии. Он засмеялся: – Не верю я! Андрейка? Ты? Вы? Не верю! Катя обернулась: – Валерка! – Я Валерка. – Ты не мешай нам! – И погрозила ему пальцем. Уходила, мелькала среди кустов, он смотрел вслед. Из жизни его уходила. Уже ушла, всё. Расстались. А он снова побежал, ее настиг: – Катюха, Катюха! Она шла как шла, он рядом семенил, в лицо заглядывал. И время вспять поворачивал, судьбу ломал: – Нет! Слышишь? Нет, нет! Всё, больше не было слов. И он последнее сделал, что мог: обняв ее тонкую талию, вместе с ней в окоп спрыгнул… Тесно там было, зато уж никуда друг от друга не деться, и Катя, очнувшись, только встрепенулась запоздало: – Ах ты… Вот, значит, ты как? Ты… Ты что же придумал? Ах, гад! Она стояла к нему спиной, ловила зубами его руки, пыталась кусать. Еще говорила: – Ну, скот, скот! У него жена беременна, а он? Не смей, пусти! Ларка твоя, я же вижу! Ты скот, скотина! Вспомнила жену, и это только удесятерило его силы. А короткую ее юбчонку и задирать не надо было… Она успела прошептать: – Валерка, ты убьешь меня, всё во мне убьешь! Он сделал, что мог, уже самое последнее. А что он еще мог? Она вытянулась, став еще выше, затрепетала. – Будь ты проклят, Валерка! – Ты тоже от меня забеременеешь, ты тоже! – хрипел он. – Ни за что! Нет! – Ты тоже! – Ты теперь будешь мне платить! Платить, гад! Сквернословя, проклиная, Катя поворачивалась к Валерию щекой, искала губами его губы, а потом уже только всхлипывала, и он тоже всхлипнул от наплыва чувств. Нет, еще любила она его, любила, не могло все уйти без следа, что-то осталось… И он сейчас забирал у Кати, что осталось, торопился, сам любя. Шаги они не услышали, легкие шаги по окопному ходу… Издалека к ним Подобед крался, ведь так на войне и ходят, крадучись. Шел по окопному лабиринту, скрываясь от мальчиков Белошейкиных, и вот пришел, выглянув с опаской из-за угла. Увидел Валерия с Катей, лица их были совсем близко от его лица. И обратно побежал. Из окопа он неудачно выскочил, прямо на мальчиков напоролся, те сразу закричали, затрататакали, сжимая в руках воображаемые автоматы. Каждый по очереди в него выпустил, не меньше, и он, конечно, упал, сраженный, ткнулся лицом в траву. Мальчики праздновали победу: – Готов, наповал! Как я его! – Нет, это я его! А может, ранен? – Так не шевелится… Готов, готов! – Дядя Андрей, вы лучше раненым будьте! Мы тогда вас в плен, дядя Андрей! Потом Белошейкиным надоело, что он долго притворяется, они убежали, другие еще ждали дела. Встал, пошел по тропинке вверх, вверх… Побежал… На набережную когда из кустов выскакал, чуть в асфальтоукладчик не влетел, конь шарахнулся, рабочие бросились врассыпную, кулаками бессильно замахали: куда! Но всадника уже и след простыл, только отпечатки копыт остались на свежем асфальте. Пока Подобед ничком лежал, убитый, пока на коне скакал, Катя успела из окопа выбраться, уже и тонкая ее сигарета вспыхнула, дымок таинственно заклубился… Она позвала Валерия: – Ну, отец-герой? Всё, вылезай давай! Заглянула в окоп, увидела, что он там сидит на дне, улыбается. – Ты чего? Вылезай! – Сейчас, сейчас, – сказал Валерий. – Давай… А то там Ларка уже тебя… ей теперь вредно волноваться! Валерий кивал и все сидел. Катя возмутилась: – Да долго ты еще будешь, нет? – А всю жизнь! – засмеялся он. – Ну, сиди, сиди! – И тут она поняла, что с ним… Закричала: – Вставай! Встать, встать! Валерий приподнялся на руках, снова сел: – Не могу. – Ноги, ноги? – Ты не кричи, Катюха. И не бойся. – Я не боюсь. Попробуй еще разок, ну-ка! Он только покачал головой: – Кранты, кранты. Катюха, всё! – Прошлый раз были кранты. Не слышал. – А я тоже не боюсь! – И посмотрел на нее, засмеялся: – Спасибо, хоть с тобой мы сегодня успели… Большое спасибо. |