Книга Когда ты вернешься ко мне, страница 49 – Эмма Скотт

Дерьмо. В своем пьяном оцепенении я забыл отнести туда их клюшки для гольфа и карточку для спа. Я плюхнулся обратно на пол и натянул халат на лицо.

– Если тебе что-нибудь понадобится, только позвони, – добавил Редж. – Хорошо?

Мне ничего не нужно. Никогда не было и никогда не будет.

Моя мантра, которая с каждым днем становилась все более бессмысленной.

Послышался какой-то негромкий спор. Похоже, Мэгс не решалась оставить меня в покое. Но они все же отстали. В гостевом доме снова воцарилась тишина, слышался только тихий стук дождя, который не утихал всю ночь.

В голове грохотало, а желудок угрожал вывернуться наизнанку при любом неосторожном движении. Я был полностью готов провести весь день прямо здесь, но уже обещал Миллеру и Ронану устроить пир на Рождество. Собрав остатки своего благородства, я оторвался от пола. Пошарил рукой в поисках телефона, чтобы позвонить Джеймсу, потом вспомнил, что он уехал на всю следующую неделю.

– Ну что за гребаный отстой?

В течение следующих двадцати мучительных минут я скачивал приложение Uber, настраивал свои платежные реквизиты и наконец вызвал такси. После этого мучительного испытания у меня не осталось сил, даже чтобы одеться. Машина подъехала, и я встретил водителя в пижаме и халате. Он окинул меня взглядом и пожал плечами.

Через три минуты блуждания по дорогому продовольственному магазину с болтавшейся в руке корзинкой, я осознал всю ошибочность своего пути.

– Миллеру и Ронану не нужны банки с артишоками и домашний сыр, – пробормотал я, поймав женщину за разглядыванием моего халата и растрепанных волос, которые при обычных обстоятельствах были бы расчесаны и идеально уложены гелем.

Прошедшая ночь к обычным обстоятельствам не относилась.

Рука Ривера крепко вцепилась мне в волосы, вызывая восхитительные мурашки по позвоночнику, пока я сосал его огромный, красивый член…

Я моргнул и покачал головой. Господи, ну не возбуждаться же прямо тут, в четвертом ряду. Я пристально смотрел на женщину, пока она не сбежала, затем направился к выходу, бросив корзину где-то по дороге.

Я вызвал еще одно такси, которое добиралась до меня девять столетий, пока я прятался от проливного дождя. На этот раз мой путь лежал в обычный продуктовый магазин, я схватил тележку и наполнил ее нормальной пацанской едой.

Мужчина на кассе окинул меня беглым взглядом, пока я в халате грыз кусок вяленой говядины и листал «Нэшнл Инквайрер».

– Какие там у нас сегодня новости, сэр? – поинтересовался он, пробивая шесть упаковок содовой, апельсиновый сок, пакеты с чипсами, крендельки, упаковки «Twinkie», готовые сэндвичи, хот-доги, целый морковный пирог и сырную нарезку.

– Вы это видели? – Я помахал журналом. – Снежный человек держал лесоруба в качестве своего сексуального раба. – Мир сошел с ума, скажите?

– Э-э, да, – отозвался парень. – Сошел.

Той ночью в гостевом доме я слушал, как шторм набирает силу. Дважды мигал свет, и гром сотрясал дом, как будто по Санта-Крузу топтались великаны. Я провел вечер в постели со столетней бутылкой скотча Реджа, зажатой под мышкой, смотрел «Реальную любовь» и отпускал комментарии.

– Не покупай это чертово ожерелье, Алан Рикман. Ты разобьешь сердце Эммы, ты, дубина.

Проверил свой телефон. Ничего. Ни единого сообщения.

Я гадал, собрались ли уже гости вокруг гигантского обеденного маминого стола, который использовался исключительно для официальных мероприятий. Может быть, кучка родственников: двоюродные братья, мои бабушка и дедушка, тети и дяди, включая Редж и Мэгс, они болтают, смеются и хвастаются, кто лучше прячет свои денежки в офшорных налоговых зонах.

– Пиявки, – проворчал я, а затем выкрикнул: – Черт бы тебя побрал, Рик Граймс, нельзя же вот так приставать к замужней женщине, ублюдок!

Я хлебал виски. Снова и снова проверял телефон. Орал на телевизор.

Не самое худшее мое Рождество, учитывая все обстоятельства. Особенно после Аляски. Я уставился на свой молчаливый телефон.

– К черту их.

На следующее утро я проснулся от дождя, лившего в библейских масштабах, и похмелья, которое было похоже на гнев самого Бога. Похмелье души и тела. Чертово сердце болело за моих родителей. За Реджа и Мэгс.

За Ривера.

Телефон лежал там же, где я его оставил, на тумбочке, тихий и без сообщений.

Я надел джинсы, рубашку, свитер, пальто и ботинки, обмотал шею шарфом и упаковал еду, чтобы отнести ее в Хижину. Такси добиралось до меня восемь жизней, и ублюдок-водитель даже не помог загрузить продукты в багажник. На заднем сиденье я оказался уже промокший насквозь.

– Утесы Лайтхаус? – переспросил он, прочитав на телефоне. – Вы уверены, что хотите туда ехать по такой дерьмовой погоде? – На ум пришла сотня резких замечаний. Вместо этого я прислонился ноющей головой к окну. Мы подъехали к переулку, который был ближе всего к тропинке на пляж, и пришлось вылезать из машины. Дождь лил не переставая, и я тоже усомнился в разумности такого предприятия. Но сдержать обещание – буквально единственное, на что я был способен.

С четырьмя полными пакетами продуктов в руках, промокший до костей, я спустился по тропинке к пляжу. Чертов холод завладел моей промокшей одеждой и стискивал меня в ледяных объятиях. Я медленно брел по каменистой тропке, плечи ныли, а ручки пакетов впивались в ладони. Я не раз спотыкался, а мне на ботинки плескалась вода. В сером небе над океаном сверкнула молния.

– Просто пою и танцую под дождем… – слабо напевал я, стуча зубами и пытаясь хоть чем-нибудь занять мозг.

Но Аляска все равно меня настигла.

Холодный дождь и бесконечная прогулка пробудили воспоминания о вынужденных полуночных маршах сквозь темный лес, когда мы, полумертвые от недосыпа и холода, спотыкались на каждой кочке, а вожатые ругали нас и называли никчемными.

К тому времени, как я добрался до Хижины, с моего лица дождь лил вперемешку со слезами. Я бросил пакеты на деревянный стол и дрожащими руками зажег фонарь. Никаких признаков Ронана или Миллера.

Ну конечно, нет, тупица. В такую бурю?

Однако Миллер сказал, что мы встретимся, а он тоже сдерживал свои обещания. Я подышал на пальцы, решив переждать. Но ПТСР терзал тело холодом не слабее самого шторма. Я не мог позволить им увидеть меня таким, промокшим, дрожащим и на грани срыва.

Они твои друзья. Они захотят помочь.

Даже если бы я в это поверил, дождь не прекращался. Никто в здравом уме не пошел бы сюда в такую погоду.

Со страхом, скрутившим желудок, я вытолкнул себя из укрытия Хижины и снова оказался во власти шторма.

Обратный путь, казалось, занял в десять раз больше времени, а воспоминания об Аляске преследовали меня на каждом шагу. К счастью, такси, которое я вызвал, прижавшись к стене хозяйственной постройки, прибыло быстро. Женщина-водитель взволнованно округлила глаза, когда я забрался внутрь, промочив заднее сиденье.