Онлайн книга «Последняя из дома Романовых»
|
– С Богом, брат, – и до встречи: во дворце иль на плахе. – Ух, как я пну тогда, Григорьюшко, дурацкую твою голову! Григорий возвращается к столу. Перфильев вопросительно глядит на него. – Презабавное амурное дельце предложил мне брат. Но я, как всегда, предпочел игру, – улыбнулся Григорий. – А я, как всегда, даму, – захохотал в дверях Алексей. – Пожелайте мне удачи... с дамой. – И он весело подмигнул Перфильеву. Старик шептал, глядя на Екатерину, парящую на потолке – Ах, эта ночь... Тогда была белая теплая ночь... 27 июня... и двадцать во семь верст надо было проскакать до Петергофа – я отметил это странное сочетание цифр... Карета, запряженная шестеркой, мчалась по дороге в Петергоф. На козлах – кучер, в карете за занавесками – Алексей Орлов. Рядом с каретой верхом скакал молодой офицер – капитан-поручик Василий Бибиков. – Послушай, не торопись, береги лошадей, – сказал из кареты Алексей. – Я люблю Петергоф, Алеша, – мечтательно отвечал с лошади Бибиков... Там все статуи, фонтаны, рощи – служат увеселению чувств. – Береги, береги лошадей, Бибиков – А коли ударят тревогу, когда подъедем? – вдруг спросил Бибиков. – Тогда – руби, Васька! – засмеялся в карете Орлов. – Мы должны захватить императрицу. Подъехали к ограде Петергофского дворца. У ограды ни души – ни караульных, ни сторожей. – Дворец неохраняем... странно, Алеша, – зашептал Бибиков. – Останься с лошадьми. И Орлов выпрыгнул из кареты. Осторожно открыл решетку главного входа. И ступил в парк. В парке – ни души. Он крался мимо цветника к дворцу «Монплезир». И здесь ни души. И тогда Орлов начал хохотать. Он шел по пустому парку и хохотал во все горло: – Какой же ты болван, батенька... Не охраняется. Это она сторожей сняла... она слух пустила, что Пассек арестован за заговор, чтоб всех нас на дело поднять. А сама ни при чем. Сама будто безмятежно спит. Если за говор сорвется – объявит, что мы увезли ее силой. Аи да Катерина! Ох, врагиня! Он подошел к «Монплезиру» – маленькому дворцу, построенному еще Петром Великим. Обошел дворец, остановился у потайной двери. Коли я прав, потаенная дверь в ее покои будет открыта... Толкнул – и дверь легко распахнулась... Усмехнувшись, он вошел во дворец. Торопливо взбежал по лестнице. Рядом со спальней Екатерины – ее уборная. И, проходя, он увидел золотое нарядное платье, разложенное на креслах – Ну как же... Сегодня из Ораниенбаума император ее навещает... платье приготовили... Вряд ли кого найдете здесь, батюшка император Петр Федорович. Распахнул дверь в ее покои. Екатерина спала. От стука проснулась, открыла глаза. – Пора вставать, – жестко сказал Орлов. – Все готово для вашего провозглашения. – Как?.. Что?! – играя пробуждение, удивилась Екатерина. – Пассек арестован. Остальное расскажу по дороге, не время медлить. – Который час? – спросила она деловито. – Шесть утра. – И добавил: – Ваше императорское величество государыня Екатерина Вторая. Она сидела на постели – простоволосая, в сорочке™ Он посмотрел на нее. Она усмехнулась. И тогда- Старик глядел на акварель над кроватью. Под акварелью стояла подпись: «Отъезд из Петергофа 27 июня 1762 года». – Англичанин Кестнер акварель эту изготовил. И только для нас с то бой... чтобы помнили мы тот день... Вот я веду тебя к карете... а этот вблизи кареты стоит – камердинер твой. В воротах твоя камер-фрау... а этот, верхом на лошади, – Васька Бибиков... А это – зеваки, рабочий люд... Не узнали они тебя, оттого шапки у них на головах- Орлов вскочил на козлы рядом с кучером: – С Богом! Карета понеслась в Санкт-Петербург. Тысячи людей – у храма Казанской Божьей Матери. Гвардейцы теснили толпу. Екатерина в черном платье поднималась по ступеням собора, окруженная братьями Орловыми. За ними – Кирилла Разумовский, Никита Панин, гвардейские офицеры. Алексей Орлов громовым голосом провозгласил со ступеней: – Матушка наша самодержица – императрица Екатерина Алексеевна! Вопли восторга, крики толпы, «ура!» гвардейцев. И под перезвон колоколов навстречу Екатерине вышло духовенство. Императрица на потолке улыбалась. – Как я тебя знаю. Никто так тебя не знал, матушка государыня, – шептал старик. Карета с закрытыми занавесями, окруженная гвардейцами, подъехала к Ропшинскому дворцу. Впереди на лошади – огромный, тяжелый Алексей Орлов. Из кареты вывели низложенного императора... – Он дал себя свергнуть легко, как ребенок, которого отсылают спать, – шептал старик. Петр Федорович входит во дворец. Худенький, жалкий, похожий на мальчика, он совсем потерялся рядом с исполином Орловым. Полуобняв за плечи, Алексей Орлов вводит его в спальню – место заточения. – Она поручила мне охранять свергнутого императора – Поручила» зная, что Гришка хочет стать ее мужем, – шептал старик – Но пока был жив этот несчастный выродок, ее законный свергнутый муж, Гришка мужем-то стать не мог. И она все-таки поручила его нам. Яснее своей воли не выскажешь! – Позаботься о нем, Алексей Григорьевич, – говорит Екатерина, – муж он мне все-таки. И не должен он терпеть ограничений ни в чем, кроме свободы. Следи, чтоб не обижали. – Не изволь беспокоиться, волю твою исполню. Екатерина, не выдержав его взгляда, отворачивается. Ропшинский дворец окружен гвардейцами. У входа в спальню бывшего императора – гвардейцы со штыками. – Я запер его в спальне, и этот недавний самодур и деспот сразу превратился в жалкого забитого мальчика. Злодеи не умеют достойно переносить несчастия и слабы духом. – Я прошу вас привезти мою собаку, мою обезьянку и скрипицу, – подобострастно заглядывая в глаза Орлову, просит Петр. – Чего ж не привезти? Я привез... Я быстро стал лучшим другом этого дурачка. Иногда я над ним... шутил. В спальне Орлов играл в карты со свергнутым императором. – Алексей Григорьевич, дозвольте немного погулять в саду. Душно мне в спальне, какой день без прогулки... – А чего ж, погуляй, Ваше императорское величество. И Орлов подмигнул часовым. Петр резво вскочил со стула, по-мальчишески подбежал к дверям. И тотчас часовые скрестили штыки перед его грудью. – Не пускают, – почти плача, закричал Петр. – Пропустить императора! – повелительно приказал Орлов. И опять подмигнул часовым. |