Бришен по-прежнему недоумевал, почему ее не заботят клыки или когти, в отличие от безобидной повязки. Однако желая угодить жене, он надевал тряпицу, лишь когда они принимали гостей или посещали деревни и селения.
Ильдико пожала плечами.
– Твоей матушке понравится.
* * *
Несмотря на то что Бришен согласился с желаниями Ильдико разнести крепость по кирпичикам и снова собрать к приезду королевы, он не собирался встречать королевскую процессию с фанфарами. Он бы заставил ее почивать в конюшне, если бы только искренне не верил, что за такое Секмис не попытается вырвать у него второй глаз. Так что его солдаты выстроились в две шеренги и отсалютовали королеве мечами, когда она проехала со скромной свитой через ворота.
Бришен ждал в конце шеренги с Ильдико и Анхусет по бокам.
– Если решишь устроить танцы и заставишь меня присутствовать, я выпотрошу тебя во сне, – вполголоса промолвила кузина.
Приглушенный смех Ильдико разрядил обстановку, и Бришен криво улыбнулся Анхусет.
– Не переживай. Будь моя воля, я бы даже на трапезу ее не пригласил. А танцы лишь дадут повод продлить ее пребывание в Саггаре.
Визит оказался столь же мучителен, как и предсказывала Ильдико, но его невозмутимая жена упорно выдерживала презрительные взгляды и критические замечания Секмис. По сути, Ильдико игнорировала королеву, за исключением тех случаев, когда заговаривала с ней напрямую или справлялась о благополучии. Все ее внимание сосредоточилось на Бришене, который считал минуты, когда его мать наконец покинет Саггару и оставит их в покое.
Он не стал интересоваться, пытались ли беладины договориться о его освобождении, заставив аннулировать брак с Ильдико. Сама Секмис хранила молчание по этому поводу. Она лишь с любопытством скользнула взглядом по его изменившемуся лицу и наблюдала, как неудобно сыну теперь наливать вино в кубок.
Потеря глаза не прошла бесследно. Бришен полностью ослеп на левую сторону. Он не видел ни движения, ни смены света. Первые две недели оказались самыми неприятными. Ему мешал собственный нос. Казалось, он перекрывает обзор, словно длинный клюв журавля. Со временем это ощущение пропало, но он все еще боролся с восприятием глубины.
Подъем по лестнице превратился в испытание с первого шага, но угол тени помог ему почувствовать изменение глубины и высоты ступеней. Спуск – иное дело. Его тень падала прямо перед ним, и ступени сливались в плавный пологий спуск. Бришен по-прежнему держался одной рукой за стену, пока не привык к планомерности подъема и спуска.
Он не желал быть калекой, и как только целители позволили покинуть кровать, Бришен надел легкие доспехи и присоединился к Анхусет на тренировочной арене. Кузина отнеслась к его внешности как к чему-то обыденному. Ее терпение не знало пределов, а сочувствие отсутствовало, так что Анхусет научила его сражаться с одним глазом.
Бришен ни словом не обмолвился о произошедшем Секмис. Он не сомневался, королева рассмеялась, когда беладины начали угрожать. Смерть младшего сына не имела значения, а его выживание и выздоровление и подавно.
От постоянных разглагольствований Секмис у Ильдико в конце концов лопнуло терпение. Незадолго до рассвета херцегеши с извинениями скрылась в убежище их покоев. Бришен отпустил ее с вежливым кивком и холодным поклоном. Если матушка догадается о его привязанности к жене, то проблем не оберешься.
Секмис стучала когтем по краю кубка, наблюдая, как Ильдико исчезает в лестничном проеме, а потом повернулась к Бришену.
– Она уже взяла в любовники твоего беладинского соседа?
А Бришен все гадал, когда же мать попытается ужалить.
– Нет.
Королева посмотрела на него с сомнением.
– Уверен? Мне говорили, женщины находят его красивым, даже некоторые каи. Тем более, у него два глаза.
А вот и вторая попытка, побольнее, на этот раз с примесью злобы.
– Без сомнения.
Увидев, что сын никак не реагирует на оскорбления, королева нахмурилась.
– Ты так и не поинтересуешься целью моего визита?
Бришен пожал плечами.
– Саггара – часть королевских владений. Я всего лишь смотритель. Полагаю, ты здесь в качестве эмиссара короля.
Что бы ни привело ее сюда, это не сулит ничего хорошего. Ему просто нужно дождаться, когда королева поведает, зачем пожаловала, и быть готовым к удару.
Вольготно раскинувшись в кресле, Секмис напоминала кошку: гибкая, голодная и готовая выпотрошить все, что шевелится.
– Может, я просто захотела навестить своего младшего сына.
Бришен глотнул вина, чтобы не расхохотаться.
Секмис продолжила монолог:
– Твои когти снова отрастают. Похоже, пережитое никак на тебе не отразилось, если не считать шрама и потери глаза, – она рассуждала так, словно он ушиб палец на ноге, гуляя по лесу. – Я произвожу на свет сильных детей.
«Когда не ломаешь им шеи», – подумал Бришен, но смолчал.
Самодовольная улыбка королевы изменилась, отчего у него по спине побежали мурашки. Потребовалась вся сила воли, чтобы не отпрянуть и не вскочить с места, когда Секмис медленно погладила его по руке.
– Жаль, что ты мой сын, – промурлыкала она. – Из тебя получился бы великолепный супруг.
Волна желчи опалила горло. Бришен схватил кувшин и налил в кубок вина по самые края, а потом в два глотка осушил его.
– Зачем вы пожаловали, ваше величество?
Никогда Бришен еще так сильно не старался скрыть своего отвращения к женщине, родившей его.
Ее понимающий взгляд доказывал, что он оказался не таким стойким, как надеялся. Секмис достала маленькую декоративную шкатулку из кармана туники. Мать положила вещицу на стол и подтолкнула к сыну. Бришен подавил желание отшвырнуть «подарок».
– Я приехала, чтобы отдать тебе это. Оно твое. – Королева беспечно пожала плечами. – Не знаю, зачем мне это прислали. Какой мне от него прок.
Она встала. Бришен тоже поднялся и поклонился.
– Можешь полюбоваться содержимым шкатулки вместе со своей супругой.
Она обошла стол и подала знак двум стоящим неподалеку служанкам, готовым исполнить любую ее прихоть.
– Я не останусь здесь еще на одну ночь, – объявила Секмис. – Саггара лишена самых элементарных удобств. Жесткие кровати, пресная еда и еще более скучная компания. Не нужно провожать меня до ворот. Я уеду быстрее без тебя и грязного отряда солдат в сопровождении. Твое почтение отцу я передам.
* * *
Когда два часа спустя Секмис вместе со свитой исчезла за горизонтом, Бришен вздохнул с облегчением. Путешествие для всадников будет трудным. Королева укрылась от солнца в фургоне с темными занавесками, а вот сопровождающим придется ехать в капюшонах и щуриться на протяжении нескольких часов, прежде чем день пойдет на убыль. Бришен им не завидовал.
