Не отрываясь от прибора, лейтенант что-то прошептал. И резко взмахнул рукой. Сухой удар деревянным молотом по спуску. Щелчок откинувшегося запора. И протяжное у-у-ух взлетающего вверх колена огромного требушета. Снаряд с глубоким гулом взлетел над стеной… И через несколько секунд приземлился не долетев до строя неприятеля около шестидесяти шагов.
С такого расстояния было тяжело рассмотреть детали. Но Дей точно видел радостно-пренебрежительные жесты. Лайонелиты издевались. И заметно смелее двигались дальше. Уже большими группами.
— Отлично, — совершенно искренне прокомментировал Ботрайт, — а теперь удар по яй… по морали врага.
Картер Дей решился в последний раз предложить иное решение.
— Господин капитан, если они двинутся серьезным потоком я смогу нанести им реальный ущерб. Реальный, — лейтенант сделал на этом особый акцент, — ощутимый ущерб.
— Поверь мне, сынок, — Ботрайт позволил себе намекнуть на возраст, а между строк и на недостаток боевого опыта лейтенанта. Обычно он этого не делал, но решил, что раз уж Дей может подавать советы, то уж ему тем более простительно немного бестактности. — Мораль, боевой дух, отвага и кураж — играют в бою не меньшую роль, чем численность, вооружение и стратегия. Ты не хочешь, чтобы тебе вспоминали… грязные приемы? Это война, парень. Не дуэль с другим благородным юношей, из которой можно выйти победителем даже не вспотев. Кому-то придется замарать кружева на манжетах. А кому-то… хех… и с ног до головы обгадиться. А посему хватит трепать языком. И действуй по плану.
Лейтенант снова приник к прибору, что бы скрыть краску, бросившуюся в лицо.
— Крайний первый, вправо тридцать, — трое обученных бойцов быстро и четко выполнили команду, не видя цели, скорректировали положение машины с помощью поворотных блоков, — пли!
Джастин, уже успевший отоспаться после ночной вылазки, снова был на стене. Хорошо видел, как вверх взметнулась огромная глиняная кадка. Видел, как она безошибочно поразила ведущую группу врага, разметав несколько человек. И не загорелась. Что было не удивительно. Снаряд, вопреки обыкновению, наполнили не маслом или смолой, а свежеизвлеченным содержимым выгребной ямы. Он криво ухмыльнулся, видя, как далекие фигурки меняют направление движения и поспешно удаляются в сторону лагеря.
— Обосрались! — Лаконично подытожил кто-то неподалеку, породив настоящий взрыв хохота.
Легко узнаваемый силуэт широкоплечего, коренастого сержанта чернел на фоне ярко алого закатного неба. Сторожевая башня над воротами напоминала живой муравейник. Два десятка солдат копошились и бегали с ведрами, щетками, тряпками и скребками. Но на верхней площадке было относительно тихо.
— Не думал, что тебя способен заворожить красивый закат. — Увидев Марлона издалека и оценив обстановку, Джастин решил подняться и поболтать с приятелем. Таким занятым в последнее время.
— Закат тут не причем. — Сержант был серьезнее, чем можно было ожидать. — Слышишь это? Топоры стучат…
Джастин прислушался. И правда, порывы ветра иногда доносили сухой, ритмичный стук со стороны лагеря лайонелитов.
— Готовят башни… сукины дети. Точно говорю — осадные башни. — Марлон говорил задумчиво, негромко. Будто сам с собой. И разумеется не ждал ответа, так как говорил о очевидном.
— А что за суета у тебя здесь? — Рассеянно поинтересовался Джастин. — Сдаваться что ли надумали, и прибираете, чтоб перед гостями стыдно не было?
— Да тут забавно вышло, — осклабился здоровяк, — та херня, что вы с Блейком ночью притащили, ну страховидло это противное, кровищи тут понабразгало. На кровищу крысы позарились. Хе-хе… Да видать, не сильно съедобная животина то вам попалась. Крысы как нализались, так и дохнуть стали. Прямо далеко не отходя. И представь, что странно… Вроде и суток не прошло, а они уже завоняли, пораздулись. А Дей, тыж знаешь, под ноги то не смотрит. Вот и вступил в гнилую зверушку. Крыса брызнула, лейтенант поскользнулся, сел на жопу. Хе-хе… Крику было-о-о… Странно, что ты не слышал. По-моему и эти вон, — Марлон кивком головы указал в сторону вражеского лагеря, — перепужались. Да-да. И ты вот лыбишься, мы лыбимся, а бойцы труть понимаешь. Хехе… Хотя оно мож и хорошо. Не будет Дей так нос задирать, глядишь, и на землю смотреть научится.
— Простых смертных глядишь, заметит, — с улыбкой кивнул Джастин.
Некоторое время они молчали. Смотря то ли на закат, то ли на позиции неприятеля, постепенно обрастающие валами и частоколами.
— Джастин.
— Мм?
— Чуешь, чем пахнет?
Джастин чувствовал. Восходящие потоки от нагретой за день земли несли сладковатый, гнилостный запах. Он посмотрел вниз. Прямо под ними, на длинной веревке, висело уже местами почерневшее тело Говарда фон Аддерли. Так недолго продержавшегося на посту командующего гарнизоном. На его плече сидела серая ворона. Без спешки и обстоятельно расклевывающая синеватое ухо. На истоптанной, рыжей земле плато, протянувшегося от крепостных стен на сотни шагов, тоже хватало ворон и трупов. Одни каркали, ссорились и тяжело перелетали с места на место, другие тихо лежали и смердели.
— Чую чужое решение. И его последствия. И в отличие от решения — последствия общие.
— Складно говоришь, — кивнул Марлон. — Но кто-то должен был принять решение. А ежели принял бы этот, — он пальцем указал на труп, слегка покачивающийся на веревке, — быть може, т там лежали бы мы.
— Не спорю. И не осуждаю. Но граф Гастман может и осудить.
Марлон пренебрежительно хмыкнул.
— Пусть сначала придет с войском. Выбьет львов с перевала. А уж там посмотрим… где теплее.
— Вызывали, господин капитан? — голос Рональда Брикмана звучал преувеличенно непринужденно.
— Проходите, лейтенант. Присаживайтесь, — заложив руки за спину, Ботрайт стоял и смотрел в окно. — Сегодня необычно яркий закат, согласны? — проговорил он задумчиво.
Брикман не сразу нашел, что ответить. Потом сильнее потянул носом. Улыбнулся, незаметно для командира.
— О да, капитан. Особый закат рождает особое настроение.
— Напрасно ехидничаешь. Это действительно так… Ну и что застыл? Догоняй. — Ботрайт кивком головы указал на изящный, но немного помятый, серебряный кубок и стоящий рядом кувшин. Сделал шаг в сторону от окна. На подоконнике стоял такой же, но наполовину пустой, кубок.
— Благодарю, Брюс. Сардийское? — утвердительный тон Брикмана говорил о том, что он и так прекрасно знает ответ.
— Разумеется, черт возьми. Не буду же я пить ту кислятину, что ты таскаешь за пазухой. — Ботрайт отсалютовал кубком в ответ на жест лейтенанта, сделал мелкий глоток, вздохнул. — Знаешь Рональд, у меня хорошее предчувствие.
— Относительно чего?
— Относительно сардийского урожая винограда в этом году, — язвительным тоном процедил Брюс Ботрайт.
— Не кипятись. Просто не хотел так сразу к делам. Дай отдышаться, а все проблемы — после второго кубка, — с извиняющейся улыбкой протянул Рональд.
