Онлайн книга «Легионы просят огня»
«Мой меч — это я». — Ааааа! С острия гладия срывается темная капля. Остро пахнет кровью и чесночным соусом. Капля разбивается. Щелк! Ситуация непростая. Или они задавят меня числом — или я их всех поубиваю. Но это уже что-то из области сказаний о Геркулесе… — Берегись! — знакомый голос. Кажется, это один из братьев-гладиаторов. — Сзади! Я успеваю повернуться и увидеть — оскаленные зубы, гримаса ярости… Кочерга летит мне в лоб… В последний момент я вскидываю гладий. Металл звенит. Сустав едва не выворачивает. В ладонь отдается так, что я чуть не роняю меч. Проклятье! Почему я пришел сюда без Тита Волтумия?! Было бы кому прикрыть мне спину! Рыжий оскаливается и снова поднимает кочергу. — Сюда! — слышу я голос. Краем глаза замечаю движение. Здоровенный легионер расшвыривает местных в стороны — с легкостью. Бум, трах, н-на! С грохотом переворачивается деревянный стол, один из бродяг оказывается под ним… отлично! Я бью рукоятью гладия в лоб самому настырному — н-на! — и иду вперед. Запрыгиваю на стол и взмахиваю мечом. Теперь нужно добраться до выхода. Легионер машет рукой. — Сюда! — кричит он. — Сюда, друг! Я перепрыгиваю на другой стол, перебегаю. Мы с треском вываливаемся на улицу. Здоровенный полосато-серый котяра смотрит на нас с удивлением. Щурит желтые равнодушные глаза. — Легат?! — мой спаситель удивлен. Он кажется мне смутно знакомым. — Ты — Виктор? — говорю я. — Верно? Семнадцатый Морской? Легионер закрывает рот. — Так точно, легат. — Выпрямляется, салютует. — Секст Анний, первый манипул второй когорты! Я был с Титом Волтумием… если помните. — Милит? — Арматура, легат. «Мулы» разделяются по сроку службы. Начиная от тирона — новобранца до эвоката — ветерана, отслужившего двадцать лет и добровольно вернувшегося на службу. Арматура — золотое сечение, костяк легиона. Это солдат, который служит давно и умеет все, что должен уметь легионер, но пока не освобожден от повседневной работы. Когда я только приехал, Виктор сопровождал мою повозку от границы с Бельгикой до самого Ализона. Тогда мы столкнулись с галлами-дезертирами. В том бою я познакомился с Арминием, царем херусков, нашим союзником. Моим другом. Давно это было… Примерно месяц назад. — Для римлян тут небезопасно, легат, — Виктор чешет затылок. — Даже для таких больших и красивых, как мы. Я не выдерживаю. И смеюсь. Виктор тоже начинает смеяться… Мы стоим в переулке и хохочем. Это нервное. Наконец я говорю: — Берегись! — Легат? Я хватаю его за тунику и дергаю на себя. Треск ткани. Бум! Прилетевший из темноты камень ударяет в стену дома — там, где только что была голова легионера. — Вот сукины дети, — говорит Виктор с каким-то даже восхищением. — Нам бы побыстрее свалить, легат. Побыстрее? С удовольствием, но… — Мне нужен лекарь. — Я знаю, где это, — говорит Виктор. — Бежим! * * * Они настигают нас в переулке. Обходят с двух сторон — по всем правилам военного искусства. Темнота сгущается. Даже в Субуре, самом мрачном и опасном квартале Рима, есть ночное освещение — уличные лампы. Чтобы, когда тебя будут резать, резали с удобством, не напрягая глаз. В Германии ничего подобного нет. Только звезды. — Эй, римлянин, — доносится из темноты стерто-безличный голос. — Слышишь? Самое время расплатиться… Я киваю: верно. Обожаю драки в подворотнях. Ничего не видно, противники злы, безжалостны, напуганы и обычно пьяны. В ход идут ножи и палки, а пинать лежачего считается классическим приемом. В Риме я частенько участвовал в подобных развлечениях. Правда, я обычно бывал с компанией… что и спасало, видимо, мою голову. Из темноты возникают три настороженные фигуры. Бельмастый пришел не один. Ничего, остальными займется Виктор. С утробным рычанием легионер наступает на них, фигуры шарахаются… Бельмастый делает шаг вперед. Тусклый недобрый блеск железа. В руке у него — гладий. Бельмастый ухмыляется. Я вижу, как белеют в темноте его зубы. В следующее мгновение я с силой бью гладием по клинку его меча. Раз! Вижу растерянное лицо, отвожу руку назад. Коли, коли, коли! — учит центурион новобранцев… Два! Я поворачиваю кисть, чтобы гладий плотнее вошел в тело. Бельмастый смотрит на меня — в глазах удивление. Рот открывается. Черная дыра глотки. Извини, ты сам напросился. За моей спиной — хриплый рев Виктора. Крики, торопливый топот. Приятели бельмастого решили нас оставить. Гарда упирается в мягкое. Я рывком припираю бельмастого к стене. Вонь его дыхания режет глаза. Чеснок и много лука. Гнилые зубы. Я моргаю. Приближаю голову к лицу ублюдка — он вздрагивает, словно пойманная рыбина. Пытается сорваться с крючка. — Это мой меч, — говорю я негромко и выдергиваю клинок. — Я убиваю им своих врагов. Отступаю на шаг. Из его рта вырывается струйка крови, пачкает подбородок. Бельмастый делает шаг. Падает на колени. — Львы — говорит он вдруг. Жутким, потусторонним голосом. Я вздрагиваю. — Смерть, смерть… никого не останется… Кровь заливает мостовую, вокруг его ног расплывается пятно. В черной лужице отражается полоска неба над нашими головами. — Слышите, римляне! Львы пожирают… львов… Львы! Львы! Он падает, дергается — и затихает. Кончено. Виктор выглядит не на шутку обеспокоенным. — Легат, я… я слышал про предсмертные предсказания… и он говорил… Он говорил… что… Я же слышал! Я вытираю гладий о тунику мертвеца и вкладываю его в ножны. — Пошли, солдат. Это всего лишь еще один мертвый варвар. * * * — Здесь, легат, — говорит Секст по прозвищу Виктор. В сумерках дом кажется каменной горой. А мы идем в поход на живущего в пещере злобного Циклопа, пожирателя людей и овец… Мда. Сомнительная метафора. Потому что Одиссея тогда чуть не съели. — Легат? Я киваю. Мы поднимаемся по узкой лестнице. Какой-то гем, сидя на ступеньках, провожает нас мутным, равнодушным взглядом. |