Книга Совы не моргают, страница 44 – Эрл Стенли Гарднер

Его правая рука, в которой он держал часы, на несколько секунд опустилась под стол. После этого он высморкался и очень небрежно сложил свой носовой платок.

Затем поставил бокал на стол, а часы положил на носовой платок. Когд?? он вернул их Мэрилин, та взяла их в салфетку, потом намочила ее в стакане с водой и вытерла запястье под часами.

— Не морочь мне голову всякой ерундой, — сказала Берта. — Какое отношение это все имеет к делу? Мне совершенно не интересно, сколько раз он высморкался.

Пока он платит деньги, пусть хоть разнесет, сморкаясь, свою проклятую башку! Мне до этого дела нет. Он…

— Ты не поняла, — сказал я, — то, что девушка, намочив салфетку, протерла свое запястье, — очень важно.

— Не понимаю.

— Часы стали клейкими.

— Почему?

— Представь себе: ты опускаешь часы в бокал с джином и кока-колой, держишь их там мгновение, затем вынимаешь, тщательно вытираешь носовым платком и часы становятся липкими, так как в кока-коле, как известно, достаточно сахара.

— А какого черта кому-то окунать наручные часы в джин с кока-колой?

— Все очень просто. Человека, который их носит, станут допрашивать относительно точного времени, когда раздался выстрел, и ему придется сообщить, что часы, возможно, были не в порядке, потому что после с ними пришлось обращаться к часовщику.

Берта сидела, глядя на меня и моргая, будто я направил ей в глаза нестерпимо яркий луч света.

— Надо же! Будь я проклята!

Я молчал, позволяя ей обдумать сказанное мною.

— Ты уверен, что все так и было с часами, Дональд?

Ну, что он окунул их в напиток?

— Нет, я просто предоставляю тебе свидетельство.

Это косвенная улика.

— А зачем, скажи ради Бога, ему потребовалось отправляться в квартиру Роберты Фенн?

— Есть две причины. Одна из них — Роберта Фенн.

— Ну хорошо. А другая?

— Другая — убитый юрист, Нострэндер.

— При чем здесь Нострэндер?

— Роберта Фенн чувствовала себя довольно плохо, — сказал я. — Она отправилась в Новый Орлеан. Там находилась Эдна Катлер, которую ее муж, Марко Катлер, собирался облить грязью во время бракоразводного процесса. Эдна хотела избежать этого. Она отправилась в Новый Орлеан, нашла там Роберту и предложила ей стать своим дублером. Когда для Эдны были доставлены бумаги, судебный исполнитель вручил их Роберте.

Дальше было вот что. Марко Катлер получил развод.

Он не стал ждать окончательного постановления и женился на богатой женщине. Возможно, у нее будет ребенок. Эдна Катлер дождалась этого момента, чтобы появиться на сцене и хладнокровно заявить, будто никогда не слыхала ни о каком разводе. Это был очень ловкий ход. Ее муж попадет в незавидную историю, если не сможет доказать, что это мошенничество или сговор.

— А он может это сделать?

— Может попытаться.

— Каким образом?

— Нанять детективов.

— Каких?

— Нас.

Глаза Берты продолжали быстро моргать.

— Будь я проклята! — наконец, чуть не задохнувшись, выпалила она.

— Теперь поняла?

— Конечно поняла. Марко Катлер принадлежит к числу миллионеров. Если бы он обратился непосредственно к нам, мы могли бы его хорошенько выдоить.

Более того, могли бы его шантажировать. Поэтому он нанял этого адвоката из Нью-Йорка, чтобы тот приехал сюда и нанял нас, а поскольку этот человек был из Нью-Йорка, мы подумали, что и клиент тоже из Нью-Йорка.

— Продолжай. Ты здорово рассуждаешь.

— И тогда этот юрист, назвавшись Смитом, ловит Роберту Фенн и пытается ее выспросить. Когда ему это не удается, он обращается к нам. При этом он не хочет быть замешанным. И посылает нас в Новый Орлеан, поручая отыскать Роберту Фенн, зная, что найти ее ничего не стоит. На самом деле он хотел, чтобы мы начали копаться в ее прошлом, усыпили ее бдительность, а затем поговорили с ней. По его мнению, она могла поверить, что кто-то занимается делом о наследстве, где для нее может оказаться немного денег…

— Это могло получиться, — вставил я.

— …и поскольку он поручил это дело нам, — продолжила Берта, — я заломила с него очень высокую цену. О, это была действительно значительная сумма, в два-три раза большая, чем то, что мы могли заработать здесь, у нас в городе. Но, черт возьми, если бы я только знала!

— Теперь тебе все известно.

Берта моргнула, взглянув на меня, и произнесла:

— Правильно. Теперь известно.

— Но произошло и кое-что еще, — сказал я.

— Что еще?

— Я отправил Хейла в вашу квартиру. Пробыв там недолго, он принялся рыться в старом секретере и нашел несколько газетных вырезок, где шла речь об убийстве Говарда Чандлера Крейга. Похоже, Крейг ехал в машине с Робертой Фенн, когда из кустов выскочил так называемый насильник, отобрал у него деньги и пытался увести девушку. Крейг воспротивился и был застрелен. Такова, по крайней мере, версия, которой придерживалась девушка.

— Продолжай, — попросила Берта, — расскажи остальное.

— В нижней части секретера, за ящиками, оказался револьвер 38-го калибра. Крейг был застрелен пулей 38-го калибра.

— Значит, убийство совершила Роберта Фенн? История, которую она рассказала о нападении и ограблении, — ложь?

— Не обязательно.

— Ну, если окажется, что это тот самый револьвер, из которого совершено убийство, тогда ее вина очевидна.

Я покачал головой.

— Ну почему?

— Хейл встретился с Робертой Фенн, — сказал я, — выдавая себя за Арчибальда К. Смита, который занимается страхованием имущества в Чикаго. Он пытался разговорить девушку. Однако она или не захотела говорить, или сказала не то, что Хейл хотел услышать.

— Что именно?

— Что между нею и Эдной Катлер был некий сговор: Эдна знала о разводе и предполагала, что, когда развод будет оформлен, ей вручат соответствующие бумаги. Поэтому сознательно поселила Роберту Фенн в своей квартире, чтобы судебное извещение было вручено не ей.

— И что тогда?

— Марко Катлер получил постановление о разводе.

Он получил временное свидетельство, но не дождался окончательного, которое должно было последовать, — объяснил я. — Если Эдна Катлер явилась бы в суд и стала бы оспаривать это временное постановление на том основании, что ничего не знала о процессе, так как постановление не было ей вручено, это было бы одно дело. Если же все повернулось бы иначе, он использовал бы нас, как дураков.