Онлайн книга «Аэростаты. Первая кровь»
|
– Но ведь бывает, что вы что-то делаете вместе с ними? – Отец и мать почти не разговаривают друг с другом. – А вы? – Я сижу у себя в комнате. – Вы с ними не ужинаете? – Нет. К счастью! В тех редких случаях, когда такое происходило, это было ужасно. Мне кусок не лез в горло. Отец презирает мать, а она, она даже не догадывается. Кошмар видеть их вместе. – А когда приходят гости, вы с ними общаетесь? – Нет. Меня же стыдно людям показать. Я не умею себя вести. Ерничаю. Говорю правду. Но жалеть тут не о чем, эти люди несут какую-то ахинею. Они совершенно неинтересны друг другу, и можно их понять. – Зачем они зовут гостей? – Чтобы покрасоваться. Они даже не сознают, что восхищают только самих себя. Жалкое зрелище. В этот момент вошел Грегуар Руссер и изобразил удивление: – Вы здесь? – Как видите, – ответила я. – Что вы тут делаете? – Преподаю литературу вашему сыну. Библиотека не самое неподходящее для этого место. Он вышел, оставив дверь открытой. – Можно подумать, будто он следит за нами, – вздохнул Пий. Он взял “Бал у графа д’Оржеля”. Я явилась на свидание минута в минуту. Профессор ждал меня, очень взволнованный, и не пытался это скрыть. – Я боялся, что вы не придете. – Почему бы я вдруг не пришла? – У вас наверняка есть компания повеселее. – Нет. Кроме вас, я общаюсь только с моим учеником. Я сегодня с ним занималась. А у вас большой круг общения? – Никого. У меня нет друзей. – Даже среди преподавателей? – Тут каждый за себя, знаете ли. Нагрузка у меня небольшая, и я не златоуст. С чего бы им интересоваться мной. – Вы были женаты. Расскажите. – Классический случай. Мне было двадцать два года. Я влюбился в свою ровесницу. Мы поженились. Очень скоро моя жена обнаружила, что на свете есть мужчины более привлекательные, чем я. В один прекрасный день она объявила мне, что влюблена в другого. Мы развелись. Остались друзьями. – Вы не пытались ее удержать? – Она же была влюблена в другого, я повторяю. – У вас были потом другие отношения? – Нет. – Как такое возможно? – Не знаю, что вам ответить. Нельзя же заставить себя насильно. Я должен влюбиться, чтобы отважиться заговорить с женщиной. – Наверняка вокруг вас было полно влюбленных студенток. – Разумеется. Но меня это не вдохновляло. Вас я заметил очень быстро. Вашу манеру держаться в одиночестве среди сверстников, очень вдумчиво слушать мои лекции. – Наверно, я выглядела еще и всеми покинутой. Это вам и понравилось. – Вы не выглядите покинутой. Вы не примыкаете к стаду. Не стараетесь походить на других, не демонстрируете преданность вожакам и не противопоставляете им себя. – Вот-вот. Меня публично унизили, и вам приятно выступить в роли спасителя. – Вы не нуждаетесь в спасении. Это у вас есть власть спасать других. – Вы приписываете мне качества, которыми я не обладаю. – Мифология – моя специальность. Вы похожи на молодую Афину. Все воспевают ум этой богини, и правильно. Но вечно забывают упомянуть ее красоту. А Афина очень красива на всех ее изображениях. – Если бы я была настолько красива, мне бы уже об этом сообщили. – Нет. Мы люди нордические, не говорим любезностей. Юлий Цезарь очень высоко отзывается о нас в “Записках о Галльской войне”. – Omnium Gallorum fortissimi sunt Belgae [11]. – А дальше следует менее известный пассаж: белги живут в непосредственном соседстве с германцами, поэтому все время находятся в состоянии войны, и поскольку они обитают вдали от южных провинций, им не грозит изнеженность духа от взаимодействия с купцами. В такой формулировке получается, что мы племя героев, однако это не так, мы не герои. На самом деле мы дикари. Ваш соученик, который вас оскорбил, именно так себя и повел – как дикарь. Вы и я – существа утонченные, родившиеся в племени дикарей. Поэтому мы так одиноки. Официант подошел спросить, что мы будем пить. Профессор заказал бутылку шампанского. Заметив мой ошеломленный взгляд, он удивился: – Вы не любите шампанское? – Обожаю. Но разве мы что-нибудь празднуем? – Нашу встречу. – Вы хотите меня напоить? – Что касается меня, то мне выпить просто необходимо. – Вы алкоголик? – Ни в малейшей степени. Я застенчивый. Официант поставил на стол ведерко со льдом и откупорил бутылку “Дейца”. Налил шампанского в два бокала. – За нас! – провозгласил профессор. Это было божественно вкусно. – Уже по одной этой причине хорошо, что мы не живем в древние времена, – продолжал он. – С выпивкой дело тогда обстояло скверно. Неразбавленное вино невозможно было в рот взять. Приходилось смешивать его с водой и добавлять пряности, чтобы появился какой-то вкус. Что до пресловутых ритуальных возлияний, то речь идет о горлышке амфоры, заполненном маслом, чтобы вино дольше сохранялось. В общем, вино, которое жертвовали богам, было, судя по всему, премерзким. Мой бокал опустел. – Вы быстро пьете! – Вынуждена признать. – Вы всегда так пьете? – Для меня никогда еще не заказывали шампанское. Нет привычки. – Расскажите о себе, пока не опьянели. – Мой отец – начальник станции в Марбеане, это местечко в Арденнах, где он родился. Его мечтой всегда было стать начальником станции в Марбеане. Жизнь его удалась. – Потрясающе. А ваша мать? – Она педикюрша. – В Марбеане? – Да. Она знает ноги всех местных жителей. – У них много проблем с ногами? – Как везде. Это профессия светская: нужно разговаривать с людьми, которые приходят и показывают вам свои ноги. Моя мать это делает виртуозно. Она удаляет мозоли и обрабатывает натоптыши, расспрашивая клиентов об их детях и коровах. – Коровах? – Марбеан – деревня. Я выросла на природе. – В Марбеане есть школа? – Да, начальная, я в нее ходила. Потом училась в средней школе в Арлоне. Каждый день ездила туда на поезде. |