Онлайн книга «Аэростаты. Первая кровь»
|
– Обязательного чтения? Да они никогда не посмели бы! Лексикон главаря мафии меня позабавил. – Значит, за всю жизнь вы не прочли ни одного романа целиком? – Ни даже частично. И что, я должен читать это? – выдохнул он, указывая на “Красное и черное”. – Естественно. Это прекрасная классика, в самый раз для вашего возраста. – И как мне это одолеть? – Рецептов нет. Надо просто начать читать, и все. – А вы на что? – Вы ожидали, что я прочту это за вас? – Вы ведь уже читали эту книгу, правда? Почему бы вам не пересказать ее мне? – Потому что пересказ не заменит вам чтения. И хорошо, что не заменит. Это же такое удовольствие читать Стендаля! В его взгляде я прочла, что у меня не все в порядке с мозгами. Урок длился слишком недолго. Я немножко потянула время. – Вас зовут Пий, очень красивое имя. Вы первый человек с таким именем, которого я встречаю. – Я бы предпочел без и краткого на конце. – Любите математику? – Обожаю. Это хотя бы умно. Я проигнорировала наезд. – Занятно, имя Пия еще встречается, а мужская форма – нет. Наверно, из-за последнего римского папы, которого так звали. – Вы о чем? – спросил он с презрением, которое я как бы не заметила. – Пий Двенадцатый – это вам ни о чем не говорит? Он был папой во время Второй мировой войны. И не только не протестовал против Холокоста, но чуть ли не одобрял его. – Меня назвали не в честь этого типа. – Догадываюсь. Пий – значит “благочестивый”. Вы молитесь? – Посмотрите на меня хорошенько! Я встала. – На сегодня достаточно, – сказала я. – К следующему разу прочтите, пожалуйста, “Красное и черное” до конца. – Мне на это понадобится несколько недель! – воскликнул он. – Ваш отец хочет, чтобы я приходила каждый день. Теоретически вам надлежало бы прочесть это к завтрашнему занятию. Не вижу тут ничего невозможного. – Погодите! – запротестовал он. – Я в жизни не прочел ни одной книжки, и вы хотите, чтобы я осилил такой кирпич до завтра? Возражение показалось мне логичным. – Хорошо, я приду послезавтра. До свидания. Я оставила его в подавленном состоянии, он со мной даже не попрощался. Отец перехватил меня в вестибюле: – Браво! Вы здорово держались! Наглость этого мальчишки меня бесит. – Вы подслушивали? – Разумеется. Большое зеркало в гостиной – одностороннее. Я все вижу и слышу из своего кабинета. – Это неприятно. – Я делаю это, чтобы вас защитить. – Я не чувствую себя в опасности. Ваш сын против насилия, вы же слышали. – Мне хотелось посмотреть, как вы за него возьметесь. Теперь я вам полностью доверяю. Единственное, с чем я не согласен: вам не следовало уступать насчет Стендаля. Надо было, чтобы он прочел его к завтрашнему дню. – Пий за всю свою жизнь еще не прочел ни одной книги, а вы хотите, чтобы он проглотил “Красное и черное” за день? Его довод показался мне убедительным, и я не жалею, что уступила. Иначе у него может навсегда выработаться отвращение к чтению. – С этим мальчиком нужна твердость. – Вы не находите, что я ее проявила? – Да, вполне. – Он знает, что вы подслушиваете и подглядываете? – Нет, конечно. – По правде говоря, я бы предпочла, чтобы в дальнейшем это не повторялось. Моя дерзость ошеломила меня саму и явно очень не понравилась отцу моего подопечного. Он ничего не ответил. Я поняла, что он намерен и впредь поступать, как ему заблагорассудится. Он проводил меня к выходу и назначил следующую встречу на послезавтра. Повернув за угол, я вскрыла конверт и пересчитала купюры. “Серьезно человек подошел к делу!” – подумала я, ликуя. Вечером я не могла отделаться от странного ощущения, которое вызвали у меня эти двое. Мне было сложно его проанализировать. Я старалась не принимать в расчет весьма нетривиальную информацию, которую сообщил мне Пий о своей прошлой жизни. Но и без этого они оба, и отец и сын, каждый на свой лад, были в высшей степени загадочными персонажами. Манеры Грегуара Руссера были до крайности неприятными; то, что он позволил себе без предупреждения шпионить за нами во время урока, меня возмутило. Вдобавок что-то отталкивало меня в нем самом, но я не могла определить это словами. В мои обязанности входило заниматься не с отцом, а с сыном. Я сочувствовала ему. Понимала, как ему трудно. Шестнадцать лет – само по себе испытание, и еще какое, а уж тем более когда ты прибыл с Каймановых островов в Брюссель, город, чье гостеприимство вечно преувеличивают. За всю жизнь он не прочел ни одной книги! Винить в этом школьное образование казалось мне упрощением. Разве родители не могли его к этому подтолкнуть? И почему папаша, который хотел, чтобы сын прочел “Красное и черное” за одну ночь, не догадался за шестнадцать лет приобщить его к радостям чтения? Я была всего на три года старше Пия, и у меня это произошло совершенно естественно. Мама читала мне сказки Перро, сидя у моей кровати, и подразумевалось, что со временем я сама освою эти колдовские письмена. С восьми лет я пристрастилась к погружениям в волшебный мир разных чудодеев – Гектора Мало, Жюля Верна и графини де Сегюр. Путь был открыт, школе оставалось лишь двигаться в том же направлении. “Сейчас он, видимо, как раз читает”, – сказала я себе, думая о Пие. На каком он месте? Отождествляет себя с Жюльеном или презирает его? Он так явно не в ладу с самим собой! Обычное дело, кризис переходного возраста, или что-то другое? Внешне он не красавец, но при этом совсем не урод, просто худой и нескладный, как все подростки. Похож ли он на отца? Мне показалось, что нет. Судя по некоторым признакам, отца он не любил. Тут я его понимала! Через день Пий встретил меня с подчеркнутой вежливостью, которую демонстрировал в отсутствие отца. Я села на диван и указала ему место рядом с собой. – Вы прочли “Красное и черное” до конца? – Да. – Ну и как? – Я прочел. Вы ведь этого от меня требовали? – Да. И что вы думаете? – А я должен еще что-то думать? – Как же иначе. – Что вы называете словом “думать”? – Вам понравилась книга? – Нет! Нет, конечно! – Почему конечно? |