Онлайн книга «Мечты темнокожей девочки»
|
именно так: включая память, когда мозг уже не работает. Но я делаю так. Слай все повторяет одни и те же слова, как будто старается убедить меня, что весь мир состоит из таких же семей, как наша, и у каждой свои семейные дела и проблемы. – Хватит витать в облаках, – говорит мама. И я снова записываю слова, из которых состоят песни, истории и даже новые миры, которые таятся в глубине моей памяти. Стихи о березах Перед тем как прочитать стихотворение, учительнице приходится объяснить нам: – Береза – это дерево. – Она, как волшебница, достает из ящика стола картинку, и вдруг дерево оживает. – Среди темнеющих лесов, – начинает она, — Березы гнутся до земли, Как будто головы склоняют. И кажется, что их качает… Когда она читает, ее голос становится до того низким и красивым, что некоторые из нас опускают головы на парты, не в силах сдержать слезы восхищения. – …какой-то мальчик озорной. Не сорванец тому виной, А зимний ливень ледяной. Мы никогда не видели ледяного ливня, зато мы видели березу, а все остальное мы вполне можем представить, даже во веки веков, бесконечность. Аминь. Как слушать № 6 Когда я сижу в тени дуба, растущего у нашего дома, мир исчезает. Чтение Я не моя сестра. Слова в книгах скачут и цепляются друг за друга, и я не понимаю их смысла, читаю снова и снова, пока история не уляжется у меня в голове. – Слишком медленно, – говорит учительница. – Читай быстрее. Какой-то детский лепет, – добавляет она. – Взрослые так не читают. Но я не хочу читать ни быстрее, ни по-взрослому, ни еще как-нибудь, если при этом история исчезнет без следа из моей головы вместо того, чтобы стать частью меня. Историей, которую я запомню надолго, она станет, только когда я прочитаю ее и два, и три, и десять, и сто раз. Стиви и я По понедельникам мама водит нас в библиотеку за углом. Каждому разрешается взять семь книг. В эти дни никто не ругает меня за то, что я выбираю книжки с картинками. В эти дни никто не требует от меня читать быстрее, читать взрослые книги, читать, как Делл. Никто здесь не говорит: «Эта книга не для тебя», когда я останавливаюсь перед тоненькой книжечкой с коричневым мальчиком на обложке. «Стиви». Я читаю: «Однажды мама сказала мне: «Знаешь, скоро у тебя появится маленький друг. Он будет жить с нами». А я спросил: «Что еще за друг?» Если бы мне и здесь надоедали, ставя в пример мою сестру, я бы, наверное, прошла мимо этой книжки с картинками, на которых полно чернокожих людей. Так много я не видела ни в одной другой книге. «Малыша звали Стивен, но мама называла его Стиви. Меня зовут Роберт, но мама почему-то не называет меня Роберти». Если бы у меня забрали эту книжку и сказали: «Она для маленьких, а ты взрослая», я бы, наверное, никогда не узнала, что кто-то, так похожий на меня, может смотреть с каждой картинки, может быть героем книги, может иметь собственную историю. Когда я говорю родным Когда я говорю родным, что хочу быть писателем, они улыбаются и отвечают: – Видим, как ты пишешь во дворе. Или: – Слышим, как ты сочиняешь все эти истории. А потом: – Мы обычно писали стихи. И наконец: – Хорошее хобби, ты даже стала спокойнее. Затем предлагают: – Но, может быть, лучше ты станешь учителем, или адвокатом, или парикмахером? Киваю: – Я подумаю. И, может быть, мы все понимаем, что это еще один сюжет для моей очередной истории. Папочка Гуннар Субботнее утро. Из телефонной трубки слышен голос Папочки Гуннара. Мы хватаемся за нее одновременно: – Дай мне поговорить с ним! – Сейчас моя очередь! – Нет, моя! Так продолжается, пока мама не заставляет нас разговаривать по очереди. Дедушка сильно кашляет, тяжело дышит. Говорит тихо, почти шепотом. – Как поживаете, мои нью-йоркские внучата? – спрашивает он. – У нас все хорошо, – говорю я, крепко сжимая телефонную трубку, но сестра уже хватает ее. Хоуп и даже Роман – все мы жаждем услышать его далекий голос. – Знаете, как я всех вас люблю? – До бесконечности и обратно, – отвечаю, как отвечала миллион раз. – Тогда, – произносит Папочка, – прибавь-ка к этому еще немного. Хоуп выступает Пока не поднимается занавес и на сцене сто шестой школы не появляется мой старший брат, никто и не подозревает, что он хорошо поет. На нем костюм пастуха, голос у него мягкий, бархатный, нисколько не дрожащий, я и не слышала никогда, чтобы он звучал так твердо и уверенно. И это мой брат-молчун, который отвечает, только если его спросят о чем-то, а так почти и не разговаривает, разве что о науке или комиксах. Оказывается, у него есть голос, который сейчас летит над залом, наполняя все вокруг чистыми красивыми звуками: Тингалайо, ослик мой, приходи скорей домой! Тингалайо, ослик мой, приходи скорей домой! Этот ослик просто чудо, Может он гулять повсюду, Ест он вилкой и ножом, Говорит он обо всем. Тингалайо, ослик мой, приходи скорей домой! – Надо же, у Хоупа есть голос… – говорит сестра, |