Онлайн книга «В доме лжи»
|
– Здравствуй, Ребус, – мрачно произнес он и внимательно оглядел Ребуса с ног до головы. – Ты уже слышал? Ролстон скривил рот: – Конечно, слышал. Но никто пока не говорит, что это он. – Это вопрос времени. – Да, вероятно. – Ролстон вздохнул и отступил в прихожую: – Тогда лучше зайди. Чай или что покрепче? – Чай в самый раз. Направляясь на кухню, Ролстон бросил взгляд через плечо: – Первый раз вижу, чтобы ты отказался. – Я, похоже, подхватил ХОБЛ. – И что это значит на человеческом языке? – Хроническая обструктивная болезнь легких. Если по-нормальному – эмфизема. – На тебя похоже – заболеть чем-то, в названии чего есть “л”, как в “легавый”. – Да, повезло так повезло. – Как бы то ни было – сочувствую. Хроническая, обструктивная – паршиво звучит. Что одно, что другое. – Ну а ты как? – спросил Ребус. – Бет умерла в прошлом году. Всю жизнь курила по пачке в день. Споткнулась, упала, ударилась головой – оторвался тромб. Представляешь? Кухня была безупречна. Обе обеденные тарелки – и глубокая, и мелкая – вымыты и уже в сушилке. Отмытую пластиковую посудину из-под супа ожидал за дверью черного хода контейнер для сбора перерабатываемого мусора. – Сахар? – спросил Ролстон. – Забыл что-то. – Только молоко. Спасибо. Не то чтобы Ребусу сильно хотелось чая. После поездки в Лит он был сыт чаем по горло. Но пока Билл Ролстон заваривал чай, Ребус присматривался к нему. К тому же он знал, что Ролстону нужно время, чтобы подумать. – Вот сюда. – Ролстон вручил гостю кружку и показал дорогу. Гостиная маленькая, столовой нет вовсе. Семейные фотографии, безделушки, стеллаж, набитый книгами в мягкой обложке и DVD-дисками. Ребус внимательно изучил полки. – Не часто в наши дни увидишь Алистера Маклина, – заметил он. – Наверное, тому есть причины. Садись и рассказывай, что у тебя на уме. Рядом с любимым креслом Ролстона стоял журнальный столик. Два пульта, телефон и запасные очки. Яркие картины на стенах отражали вкусы скорее Бет, чем ее мужа. Ребус устроился на краю дивана, держа кружку в ладонях. – Если в машине и правда он, то это, скорее всего, убийство. Судя по описанию тела, он был мертв, уже когда мы его искали. – Тело нашли в Портаун-Вудз? Ребус кивнул. – Джон, ты же знаешь, как мы прочесывали этот лес. Десятки людей… сотни часов… – Я помню. Квартира Стюарта Блума находилась в Камили-бэнк, к северу от центра города. Ближайшим к его дому полицейским участком была штаб-квартира полиции Лотиана и пограничных территорий на Феттс-авеню, в просторечии известная как Большой дом, так что предыдущая следовательская группа базировалась именно там, в двух кабинетах, где обычно собиралось начальство. Расследованием руководил старший инспектор Билл Ролстон, под началом которого служили Ребус и еще с десяток следователей угрозыска. На первом же совещании Ролстон объявил группе, что это его последний год в полиции. – Да и мой тоже, – прервал его тогда Ребус. Ролстон впился в него взглядом. – Поэтому мне нужны результаты. Не тянуть резину. Не сливать информацию СМИ. Никаких ударов в спину. Кто желает играть в политику – вас ждет парламент, он на этой же улице, только ниже. Это понятно? Однако в группе и резину тянули, и шептались с избранными журналистами, и били под дых, раз уж в спину бить запрещено. Следователи так и не нашли общий язык, не стали семьей. Ролстон поставил кружку на столик рядом с собой. – Предположим, это он… – Значит, будет расследование убийства, – констатировал Ребус. – Журналисты начнут раскапывать всякие старые истории, и нам придется заниматься ими заново. Тут-то его семья и выступит единым фронтом. – В прошлом году его родственники меня уже атаковали. Ты слышал? – Ролстон посмотрел на Ребуса, тот кивнул. – Они считают, что все с самого начала было тайным сговором, а мы – его движущая сила. В итоге они добились официальных извинений от Главного. – И его сразу после этого выкинули на заслуженный отдых. – Он сказал, что мы проявили “ведомственное высокомерие” по отношению к их сволочным жалобам. Какая наглость… – Однако никто так и не доказал, что следствие велось неправильно, – счел нужным заметить Ребус и, не дождавшись ответа, добавил: – Мать Блума описывали как вздорную особу, припоминаю. Ролстон присвистнул. – Мы просто наизнанку выворачивались – и ни слова благодарности. – Скорее, наоборот. – Я любил свою работу, но уходил все-таки с облегчением. – Ролстон помолчал. – А ты, Джон? – Меня пришлось выволакивать силой. Но и потом я периодически возвращался, работал с висяками. – А сейчас? Ребус шумно выдохнул. – Вышел в тираж. Похоже, таково общее мнение. – Так зачем ты пришел? – Просто группа в полной боевой готовности, я уже поговорил со следователями, и теперь они хоть немного, но знакомы с этой историей. Будут поднимать материалы дела и в какой-то момент упрутся в необходимость допросить семью… а также первую следовательскую группу. – Голос Ребуса увял. – Мы снова будем защищаться. – Ролстон как будто рассматривал что-то за стенами комнаты. – Мне с самого начала казалось, что это дело из тех, которые рано или поздно унесешь с собой в могилу. В моем случае – рано. Ребус не сразу, но все же спросил: – Сколько тебе осталось? – От шести месяцев до года. Говорят, я хорошо выгляжу, как раньше. Занимаюсь спортом, овощи ем… таблетки всякие принимаю. – Ролстон криво улыбнулся. – В жизни не курил, но тридцать лет был женат на курильщице. Представляешь? И вот чем все кончилось: вся эта срань явилась по мою душу. – Он взглянул на Ребуса: – Будешь держать меня в курсе? Дашь знать, как обстоят дела? Ребус кивнул: – Надеюсь, смогу. – Они хотят похоронить нас. Такие, как мы, им не нужны. От нас несет старыми временами и старыми порядками. – Ты упомянул о тайном заговоре с нами во главе… – Ребус поставил нетронутую кружку с чаем на ковер и поднялся. – На трупе, найденном в машине, были наручники. Что скажешь? – Наручники? – Экспертиза скоро установит, полицейские они или нет. Но если и полицейские, это не значит, что их на Блума надел именно полицейский. – Чаггабуги? [2] |