Книга Лекарь Империи 3, страница 126 – Александр Лиманский, Сергей Карелин

— Да я вам верю, лекарь. И понимаю, что дело серьезное… Просто… — он запнулся.

— Просто что?

Он достал из-под подушки потрепанный телефон и показал мне фотографию на экране. Крошечный, сморщенный младенец, завернутый в одеяльце, сладко спал.

— Внук, — тихо сказал Калугин, и в его голосе прозвучала бесконечная нежность. — Первенец. Вчера родился. Дочка вот фотографию прислала. Сказала, на меня похож, представляете? Такой же нос картошкой. А я… я его еще даже на руках не держал. Живут далеко.

Он положил телефон на тумбочку.

— А вдруг… вдруг на этой вашей операции что-то пойдет не так? Ну, всякое же бывает… И я его так и… никогда и не увижу?

— Михаил Вячеславович, операция плановая, — я постарался звучать как можно убедительнее. — Мы вас полностью подготовим. Вероятность серьезных осложнений минимальна, меньше одного процента. Практически нулевая.

Но он меня, кажется, не слышал. Он смотрел на фотографию внука.

— Нет, лекарь, — он медленно покачал головой и, наконец, посмотрел мне в глаза. В его взгляде не было сомнения или колебания. Только твердая, тихая уверенность. — Я боюсь. Не за себя, поймите. За то, что так и не успею его подержать на руках. Я… я против операции. Отказываюсь.

Он протянул руку к тумбочке и взял оттуда книжку с кроссвордами и карандаш.

— Скажите, как правильно отказ писать? В свободной форме, или у вас тут бланки специальные есть?

— Михаил Вячеславович. Вы же понимаете, что без операции — это конец? Вопрос нескольких дней. Максимум — недели.

— Плевать, — он отвернулся к окну, не глядя на меня. Карандаш в его руки дрожал. — Все равно помру. Если не от язвы на столе, так от кровотечения в палате. Какая разница?

— Разница огромная, — я наклонился вперед. — При операции у вас есть почти стопроцентный шанс выжить и забыть об этой проблеме навсегда. Без нее — у вас нет ни одного шанса.

Кулагин горько усмехнулся.

— Шанс? Лекарь, вы знаете, сколько я видел на своем веку этих ваших «шансов»? У моего младшего брата тоже был шанс. Девяносто девять процентов успеха, так нам говорили. Простая операция, говорили. Обычный аппендицит. А он так и не проснулся после наркоза.

Вот оно в чем дело. Дело не во внуке, а в его страхе. Если дать ему повод зацепиться за что-нибудь, то он сбежит из больницы и уже сюда не вернется. Точнее вернется, но уже в другое отделение. Холодное такое.

— Да в морг он заедет! — как всегда был прямолинеен Фырк.

— Ты как всегда прав, мой пушистый друг, — сказал я мысленно.

Я откинулся на спинку стула, понимая, что простыми уговорами тут не поможешь. Нужно было дать ему выговориться.

— Когда это было? — спросил я.

— Пятнадцать лет назад, — его голос стал глухим. — Мне было двадцать три, ему — девятнадцать. Вся жизнь впереди. Только-только поступил в университет, с девушкой хорошей встречался… А потом — бац, и нет человека. «Редкое осложнение», так нам сказали. «Непредвиденная реакция на анестезию». А знаете, что самое страшное в этой истории, лекарь?

Я молча ждал.

— Это я привез его тогда в больницу. Это я настоял на немедленной операции. Он до последнего упирался, говорил, что не так уж сильно и болит, хотел до утра подождать. А я… я — хороший старший брат — испугался. Заставил его. Подписал все бумаги. И вот результат.