Книга Лекарь Империи 3, страница 123 – Александр Лиманский, Сергей Карелин

На экране было видео из эндоскопа. На стенке двенадцатиперстной кишки зияла огромная, глубокая язва, похожая на кратер вулкана, с подрытыми, воспаленными краями и грязным, фибринозным дном.

«Красавица». И, судя по ее виду, жила она в этом организме уже не один год.

— Хроническая язва двенадцатиперстной кишки, — констатировал я очевидное. — Осложненная. Судя по всему, с пенетрацией в головку поджелудочной железы.

— Уверен насчет пенетрации? — Шаповалов нахмурился, вглядываясь в экран. — Клиника ведь не совсем типичная. Может, это просто очень глубокая, но еще не «проросшая» язва?

— При простой язве у него были бы четкие «голодные» или ночные боли, — я спокойно парировал, открывая другую вкладку с опросом пациента. — А он жалуется на постоянные, опоясывающие боли, которые отдают в спину. Это классический «панкреатический» характер боли. Значит, язва уже проросла в поджелудочную, вызвав ее хроническое воспаление.

— Хорошо, допустим, — кивнул он. — Но почему сразу — резать? Современные протоколы Гильдии, между прочим, настоятельно предписывают сначала проводить мощную консервативную терапию. Тройная схема, квадро-терапия… Мы ее еще даже не пробовали.

— Потому что это будет пустая трата времени и дорогостоящих препаратов, — ответил я, не отрываясь от экрана. — Посмотрите на края язвы. Они плотные, каллезные, покрыты рубцовой тканью. Такая гигантская, застарелая язва уже никогда сама не зарубцуется. Мы можем на время снять воспаление, залечить верхушку. Но она откроется снова через пару месяцев, при первом же стрессе или нарушении диеты. Это бомба замедленного действия, которая рано или поздно приведет либо к прободению, либо к массивному кровотечению. Радикальное хирургическое лечение в данном случае — единственный надежный и, в долгосрочной перспективе, самый безопасный метод.

Шаповалов несколько секунд молчал, обдумывая мои слова. Затем он отхлебнул кофе из своей кружки и с удовлетворением кивнул.

— Ладно, Разумовский. Убедил. Твоя логика — железная. Готовь пациента к плановой операции.

— Ну наконец-то! — тут же оживился Фырк у меня в голове. — Дождался! Настоящая операция, с кровью, кишками и умными словами! Я уже заскучал от этой вашей скучной диагностики!

— И да, — добавил Шаповалов, ставя кружку на стол. — Ассистировать мне будешь ты. Первым ассистентом. Это твой пациент, твой диагноз — тебе и карты в руки. Можешь считать это своим настоящим посвящением в хирурги. Так что иди, получай согласие к пациента на операцию, и готовься. Завтра утром оперируем.

Я медленно кивнул, чувствуя, как внутри что-то, давно спавшее, наконец-то просыпается. Это было не ликование. Это было чувство возвращения домой.

Не симуляции, не диагностические ребусы, а настоящая, серьезная, хирургическая работа. То, по чему я скучал почти физически, как по отрезанной конечности.

— Спасибо, Игорь Степанович. Я буду готов.

Я встал и направился к выходу из ординаторской. Пока я шел по гулкому больничному коридору в палату к Калугину, мой мозг уже автоматически, почти рефлекторно, переключился в предоперационный режим. Все лишние мысли — о вернувшейся Борисовой, о будущих проблемах — отошли на второй, а то и на третий план.

Так, что у нас по пациенту?