Книга Лекарь Империи 3, страница 120 – Александр Лиманский, Сергей Карелин

— А еще, — она сделала глубокий вдох, — я тут подумала. Мы с тобой… мы ведь оба лучшие ординаторы в этом отделении, это же очевидный факт. Шаповалов ценит и тебя, и меня. Конкурировать друг с другом, как мы это делали… это же нелепо и глупо. Мы могли бы стать… командой. Союзниками. Помогать друг другу, а не вставлять палки в колеса.

Я молчал, быстро прокручивая в голове ее слова.

Интересный ход. Очень неожиданный тактический маневр. Вместо ожидаемой эскалации конфликта она предлагает перемирие и союз. Либо она действительно перепугалась до смерти. Либо это какая-то очень хитрая, многоуровневая игра, которую она затеяла.

— С чего такое внезапное преображение, Алина? — спросил я с ледяным скепсисом. — Еще утром ты была готова меня сожрать, а теперь предлагаешь вечную дружбу. Что так резко изменилось за пару часов? Тебя похитили инопланетяне и заменили на добрую копию?

Она грустно усмехнулась.

— Почти. Скажем так, я побывала на самом краю пропасти. Меня чуть было не уничтожили, Илья. Выставили виноватой, хотя я просто… ошиблась. И пока я сидела там, в кабинете у Мышкина, я поняла одну простую вещь. Я больше никогда в жизни не хочу оказаться в такой же беспомощной ситуации. А в одиночку, как я поняла против системы не выстою. Так то я не хочу больше войн.

Она подалась вперед, и в ее глазах горел холодный, расчетливый огонь.

— Только представь, какой мы могли бы стать командой. Ты — гениальный, без преувеличения, диагност. Ты видишь то, чего не видят другие. А я… я — лучший ассистент и тактик во всей этой больнице. Я знаю все внутренние протоколы, все слабости и сильные стороны каждого лекаря, каждую сплетню. Вместе мы могли бы не просто горы свернуть. Мы могли бы стать лучшими. Непобедимыми.

Я смотрел на нее и видел перед собой уже не обиженную девочку, а холодного, прагматичного игрока, который предлагает сделку.

— Ну, детектор лжи, твой выход, — мысленно обратился я к Фырку. — Что скажешь? Врет или нет?

Фырк, который материализовался на спинке моего кресла еще в начале ее монолога, задумчиво почесал за ухом.

— Странное дело, двуногий… Она говорит чистейшую правду. То есть, она абсолютно искренне верит в каждое слово, которое произносит. Искренне хочет этого союза. Но… чует мое сердце, что в ее прелестной белокурой головке зреет какой-то свой, очень хитрый план, о котором она тебе, естественно, не рассказывает. Так что я бы на твоем месте не торопился ей доверять. Но пока… да. Она не врет.

Я кивнул, принимая его слова к сведению. Не врет, что хочет союза. Искренна. Но со своим планом. Что ж, это было уже что-то.

— Алина, это все, конечно, звучит очень интересно, — сказал я медленно, когда она закончила. — Но прежде чем мы продолжим обсуждать наше блестящее будущее, я хочу поговорить о нашем недавнем прошлом. Расскажи мне про пациента Шевченко.

Она напряглась. Улыбка сползла с ее лица.

— Эту тему официально закрыла Гильдия, — ее голос стал холодным и отстраненным. — Меня полностью оправдали. Если ты не веришь мне, можешь запросить отчет у следователя Мышкина. Я к тому случаю с подменой анализов не имею ни малейшего отношения.

И в тот самый момент, когда она произнесла эту фразу, у меня в голове раздался дикий, оглушающий вопль Фырка.