Книга Лекарь Империи 3, страница 18 – Александр Лиманский, Сергей Карелин

Васкулит? Хитро. Очень хитро. Борисова была не просто злобной стервой, она была еще и умной стервой. Она нашла единственную лазейку, которая позволяла обойти все наши предыдущие отрицательные анализы. Блестящий ход. Вот только абсолютно неверный.

— Она убедила его, Илья! — Семен был в панике. — Он ей поверил! Сказал, что ее теория звучит убедительно!

Я молча повернулся к компьютеру. Руки сами забегали по клавиатуре.

— Фырк, срочно в реанимацию, к Шевченко! — мысленно скомандовал я. — Узнай, не начали ли они ему капать какую-нибудь дрянь! Если Борисова убедила их в васкулите, они сейчас начнут лечение. И это его убьет!

— Уже лечу, двуногий! — раздался в голове деловитый голос Фырка.

Я вошел в электронную историю болезни Шевченко. Сердце ухнуло в пятки.

— Илья, скажи мне, что ты уже поставил диагноз! — голос Семена дрожал. — Скажи, что ты их опередил!

Я смотрел на экран. В графе «клинический диагноз» красовалась запись, сделанная рукой Сердюкова всего десять минут назад: «Системный криоглобулинемический васкулит». А ниже, в назначениях, уже стояли протоколы лечения. Цитостатики. Мощнейшие препараты, убивающие иммунную систему.

Если их введут Шевченко, чей организм и так отравлен токсинами, это будет концом. Его ослабленный иммунитет просто не справится, и он умрет не от своей болезни, а от лечения. От нашего лечения.

— Поставил, — тихо сказал я, не отрывая взгляда от экрана. — И уже начал лечение. Настоящее.

Я повернулся к Семену. В его глазах был страх и надежда.

— А то лечение, которое назначила Борисова… оно его убьет.

Светочка с глухим, почти страдальческим вздохом посмотрела на свежий, еще теплый лист назначений. Его только что, с видом чрезвычайной важности, принес ординатор Сердюкова — Филиппов, сразу же сбежав обратно. Тот еще тип…

Подпись внизу, сделанная уверенным, каллиграфическим почерком, не оставляла места для сомнений: «Зав. отд. Аркадий Львович Сердюков. Мастер-Целитель». А диагноз над ней — «Системный васкулит» — звучал как приговор.

Медсестра поморщилась. Какая ирония. Всего несколько часов назад, уже почти ночью, адепт Разумовский, чье имя гудело по больнице как потревоженный улей, оставил ей наспех исписанный временный листок.

В его быстрых, нервных, но при это ровных буквах, едва можно было разобрать названия, но комбинация из трех разных антибиотиков была предписана четко. И он тогда сказал — «немедленно, это вопрос жизни и смерти».

В его глазах тогда горел такой огонь, что она, молодая медсестра реанимации, поверила ему безоговорочно. И сделала все, как он сказал.

А теперь — полная и безоговорочная капитуляция.

Отмена вчерашних назначений и совершенно новый курс. «Цикломаг», «Солу-Преднизол»… Да еще и в таких дозировках, от которых печень схватилась бы за голову, если бы у нее были руки.

Светочка слишком хорошо знала эти названия. Таким «коктейлем» обычно выжигали дотла взбесившуюся до состояния берсерка иммунную систему. Столь резкая смена тактики лечения ее, конечно, удивила, но задавать вопросы она и не думала.

Тот был всего лишь адепт, пусть и гениальный, как шептались по углам. А это — сам заведующий отделением. И заведующие, как известно, любят, когда их распоряжения выполняют молча.