Книга Лекарь Империи 3, страница 93 – Александр Лиманский, Сергей Карелин

Я же в это время с любопытством наблюдал за его спутником. Тот не принимал в перепалке никакого участия, он просто сидел в углу, опустив голову. Либо самый трусливый человек на свете, либо ему просто до тошноты было стыдно за своего дружка. Второй вариант мне нравился больше.

Именно в этот момент входная дверь в отделение с грохотом распахнулась, и в помещение тучный, красный как рак, мужчина лет сорока пяти.

О, а вот и папаша пожаловал. Я окинул его профессиональным взглядом. Лицо багровое, одышка даже после пары шагов, явно лишний вес… Типичный гипертоник со стажем и стопроцентный кандидат на обширный инфаркт в ближайшие лет пять. Наш клиент.

— ГДЕ МОЙ СЫН⁈ — заорал он, обводя всех бешеным взглядом. — ПОДАТЬ СЮДА ТОГО, КТО ПОСМЕЛ ЕГО ЗАДЕРЖАТЬ! И ТОГО УБЛЮДКА, КОТОРЫЙ ЕГО ИЗБИЛ! Я ВАС ВСЕХ С ЗЕМЛЕЙ СРАВНЯЮ!

* * *

Следователь Мышкин сидел за своим столом, и его лицо, обычно бледное и непроницаемое, было красным от сдерживаемой ярости. Он уже битый час обзванивал свои контакты во Владимире, и с каждым звонком его надежда таяла, а гнев — разгорался.

Начальник городской полиции вежливо сослался на «сложность дела» и «высокий статус вовлеченных лиц», что в переводе с бюрократического на человеческий означало «я не полезу в драку с фон Штальбергами из-за твоего лекаря».

Старый сокурсник из прокуратуры промычал что-то про «отсутствие формальных оснований для вмешательства Гильдии». Третий, четвертый, пятый — все как один находили благовидные предлоги для отказа.

— Но это же лекари, Степан! Их вытаскивать надо! — Мышкин почти кричал в трубку очередному «другу», начальнику одного из полицейских участков.

— Корнелий, я тебя умоляю, — раздался на том конце провода усталый голос. — Это дела аристократов. Гильдия тут при чем? Пускай там городская верхушка разбирается. Меня это не касается.

— Не касается⁈ — взвился Мышкин. — А когда тебе или твоим родным понадобится экстренная помощь, и приедет вот такой же мальчишка, которого сегодня сгноят в камере из-за каприза малолетнего ублюдка, как ты запоешь⁈ Не вытаскивать из беды лекарей — это последнее дело! Потому что завтра нас с тобой просто некому будет лечить! Вы арестовывайте настоящих преступников! А если какой-нибудь ваш сотрудник пострадает на задании, кто его будет оперировать?

— Ну, Корнелий, ты уже совсем… — начал было его собеседник, но Мышкин, не дослушав, с силой бросил трубку на рычаг.

Надежда таяла на глазах. Он встал и начал нервно мерить шагами свой кабинет. Рука сама потянулась к портсигару, он достал сигарету.

Щелчок зажигалки прозвучал в тишине кабинета как выстрел. Он жадно затянулся, чего не делал уже много дней, и подошел к окну. Там, за окном, ночной город жил своей жизнью, и ему не было никакого дела до проблем какого-то следователя и какого-то лекаря.

Нужно было что-то делать. Быстро.

Оставался еще один контакт. Последний. Человек, которому Мышкину до дрожи, до тошноты не хотелось звонить. Просить его о помощи было равносильно сделке с дьяволом. Услуга, оказанная этим человеком, всегда имела свою цену. Но, кажется, выбора у него больше не было.