Онлайн книга «Лекарь Империи 4»
|
— Игорь Степанович — один из лучших хирургов во всей области, — продолжил он ровным, уверенным голосом. — А я смогу его точно направить. Мы будем действовать не вслепую. Мы будем действовать как снайперы. Риски будут сведены к минимуму. «Он даже Шаповалова уже в свой план вписал, — с кривой усмешкой подумала Кобрук. — Какой самоуверенный наглец. Но… убедительный, черт возьми.» Разумовский сделал паузу, и его тон резко изменился. Из холодного и делового он стал тихим и проникновенным. — Подумайте о пациенте, Анна Витальевна. Ему пятьдесят лет. У него только что родился первый внук. Если мы отправим его сейчас во Владимир, его ждет пожизненная зависимость от горы лекарств, которые будут лишь снимать симптомы, медленно отравляя его организм. Качество его жизни упадет до нуля. Опять эти сантименты, — с легким раздражением подумала Кобрук. — Внучки, дедушки, качество жизни… — Мы, — он сделал на этом слове особый акцент, — его единственный реальный шанс на полное излечение. И в этот момент Анна Витальевна поняла, что проигрывает этот поединок. Этот мальчишка был невероятно опасен. Он играл на всех полях одновременно. Он давил на ее амбиции, предлагая славу. Он апеллировал к ее профессионализму, предлагая решение. И теперь он бил по самому больному — по остаткам ее совести, по той давно забытой клятве, которую она когда-то давала. Она долго, очень долго молча смотрела на него. Потом перевела взгляд на Шаповалова. — Игорь Степанович, останьтесь. А вы, подмастерье Разумовский, выйдите, пожалуйста. Подождите в приемной. Когда дверь за молодым лекарем закрылась, она откинулась в своем кресле и устало посмотрела на своего лучшего хирурга. — Ну и зачем тебе вся эта головная боль, Игорь? Шаповалов усмехнулся. Какой-то новой, незнакомой ей, почти мальчишеской усмешкой. — Знаешь, Аня… я всегда, всю свою жизнь, мечтал о таком ассистенте. Он… он как я в молодости. Горячий, упрямый, немного наглый. Готовый на любой риск ради пациента. А мы с тобой… Мы с тобой погрязли в этой бюрократии, в отчетах, в страховках. И, кажется, начали забывать, зачем вообще пришли в эту профессию. Он помолчал, потом добавил тише: — Я ведь, когда он предложил эту операцию, поймал себя на мысли. Я же могу ее сделать. Руки-то все помнят, опыт никуда не делся. Но первая моя мысль была — «слишком много мороки». Бумажки, согласования, риски… А это неправильно, Аня. Мы же лекари. А не чиновники, — он посмотрел на нее. — А с таким, как он, я эту операцию проведу. Он просто не даст мне расслабиться или схалтурить. Кобрук смотрела на него внимательно, ничего не отвечая. Ее лицо было непроницаемым. * * * Я стоял у дверей кабинета Кобрук, терпеливо ожидая решения. Из-за толстой дубовой двери не доносилось ни звука. Я мысленно прокручивал в голове аргументы Кобрук и Шаповалова. С одной стороны — административный страх перед риском и репутационными потерями. С другой — профессиональный азарт Шаповалова и мой холодный расчет. Интересно, чья возьмет. От этого решения зависела не только судьба Кулагина, но и то, смогу ли я работать в этой больнице так, как считаю нужным. |