Книга Лекарь Империи 4, страница 21 – Сергей Карелин, Александр Лиманский

Я методично, сантиметр за сантиметром, водил УЗИ-датчиком по поверхности поджелудочной железы — сначала по ее головке, потом по телу. Шаповалов аккуратно ассистировал мне, приподнимая ткани зажимом, чтобы дать лучший обзор. Параллельно с этим Фырк, как неутомимый ищейка, снова и снова «нырял» вглубь органа, обследуя каждый миллиметр ткани.

Прошла минута. Другая. Пятая. В операционной стояла напряженная тишина, нарушаемая лишь мерным писком кардиомонитора.

— Ничего, — наконец с досадой сообщил Фырк, вынырнув из очередного «погружения». — Чисто, как в твоей будущей операционной после генеральной уборки! Ну, в смысле, я не вижу никаких подозрительных, фонящих штук. Вообще.

Я нахмурился, продолжая вглядываться в серое, невыразительное изображение на мониторе УЗИ.

— Ну что, Разумовский? — Шаповалов начал терять терпение. Его голос был напряжен. — Где твоя хваленая интуиция? Где вторая опухоль? Я здесь, кроме здоровой ткани, ничего не вижу и не чувствую!

— Она должна быть здесь, — упрямо ответил я, продолжая поиск. — Мы же видели реакцию в прошлый раз. Этот коллапс не мог случиться на пустом месте.

— Фырк, ищи внимательнее! — мысленно приказал я. — Инсулинома стопроцентно есть! Вспомни тот обвал сахара!

— Да тихо ты, двуногий, не мешай! — огрызнулся фамильяр. — Я тут каждую клеточку уже трижды просканировал! Но говорю тебе — ничего не фонит! Все спокойно! Может, эта твоя штуковина просто… спит?

Спит?

Слово, брошенное им, щелкнуло у меня в голове, как тумблер.

Точно!

Инсулиномы! Они же могут быть функционально «немыми» большую часть времени, выбрасывая свою убойную дозу инсулина только при прямой механической стимуляции.

Ее не видит Фырк, потому что она неактивна и не «фонит»! И на УЗИ она не видна, потому что ничем не отличается по структуре от здоровой ткани!

— Игорь Степанович, — я оторвался от монитора. — У меня есть одна идея. Возможно, опухоль сейчас просто неактивна, «спит». Поэтому мы ее и не видим.

— И что ты предлагаешь? — он скептически посмотрел на меня. — Будить ее?

— Именно. Попробуйте очень аккуратно, кончиками пальцев, пропальпировать хвост поджелудочной железы. Это их наиболее частая локализация. Нам нужна провокация. Легкое механическое воздействие. Если она там, она должна отреагировать.

Шаповалов недоверчиво посмотрел на меня, потом на безмятежно спящего пациента, потом снова на меня. В его глазах читался скепсис, но профессиональное любопытство, кажется, взяло верх. Он молча кивнул и взял в руки длинный атравматичный зажим.

— Сестра, осушите получше, — бросил он.

Он медленно, с предельной, почти нечеловеческой осторожностью, ввел инструмент вглубь раны и начал едва-едва, самыми кончиками браншей, ощупывать плотную ткань хвоста поджелудочной железы.

И в этот самый момент все пошло не так.

— ГЛЮКОЗА В НОЛЬ! — раздался из-за ширмы оглушительный, панический крик Артема. — РЕЗКАЯ ГИПОГЛИКЕМИЯ! ПУЛЬС СТО СОРОК И РАСТЕТ!

Шаповалов мгновенно, рефлекторным движением, отдернул инструмент, словно обжегся.

— Черт! Она там! — выдохнул он. — Мы ее потревожили! Эта дрянь выбросила в кровь весь свой запас инсулина!

— Глюкоза! Сорок процентов, двадцать кубиков! Немедленно! — скомандовал Артем, и я увидел, как его руки молниеносно замелькали над столиком с препаратами.