Книга Лекарь Империи 4, страница 36 – Сергей Карелин, Александр Лиманский

Он дышал часто, очень глубоко и шумно. Почти как загнанная лошадь. Это было классическое, как из учебника, дыхание Куссмауля. Симптом редкий и очень яркий. Его ни с чем не спутать.

Инстинктивная попытка организма «выдышать» из себя лишнюю кислоту, которая отравляла кровь. Значит, у него тяжелейший метаболический ацидоз. А вот теперь самый главный вопрос — откуда он взялся?

— Валентин, — я присел на край его кровати и мягко коснулся плеча. — Как вы себя чувствуете?

— Голова… как в тумане… гудит… — он с трудом сфокусировал на мне взгляд. — В ушах звон стоит… и тошнит…

— Вы что-нибудь принимали в последние дни? Какие-нибудь лекарства, может быть?

— Да вроде… ничего такого… — он нахмурился, пытаясь вспомнить. — А, подождите. Вчера голова сильно болела. Я аспирин пил.

Бинго.

— Сколько таблеток вы выпили, Валентин? — как можно спокойнее уточнил я.

— Да кто ж их считал, господин лекарь… — он виновато поморщился. — Голова так трещала, просто раскалывалась. Я одну выпил — не помогает. Через полчаса еще одну — ноль эффекта. Я и решил, что они, наверное, слабые какие-то. Ну и начал их пить почти как конфетки, каждый час по паре штук. Думал, количеством возьму. За день, наверное, вся пластинка и ушла. Может, даже больше…

Борисова за моей спиной тихо ахнула. Фролов, стоявший рядом, лихорадочно записывал каждое слово в свой блокнот.

— Ясно, — я выпрямился и повернулся к Алине. — У твоего пациента, Алина, отравление салицилатами. Классический салицилизм в тяжелой форме.

— Что? — она непонимающе моргнула. — Какое отравление?

— Передозировка обычного аспирина, — пояснил я, глядя, как на ее лице недоумение сменяется шоком от осознания простоты диагноза. — Смотри сама, все сходится, как в учебнике. Шум в ушах — типичный ранний признак, салицилаты напрямую токсичны для слухового нерва. Тошнота и боль в животе — прямое раздражение слизистой желудка. Спутанность сознания — воздействие на центральную нервную систему. А это его шумное, глубокое дыхание — отчаянная попытка организма компенсировать метаболический ацидоз.

— Но… но как? — Борисова все еще не могла поверить. — От простого аспирина?

— В терапевтических дозах он безопасен. Но в таких, как у него, аспирин превращается в клеточный яд. Он разобщает процесс окислительного фосфорилирования в митохондриях. Проще говоря, он не дает клеткам нормально дышать. Они переходят на анаэробный, безкислородный метаболизм, в результате чего в крови накапливается огромное количество молочной кислоты — лактата. Отсюда и ацидоз, и все остальные проблемы.

Я закончил свою короткую лекцию.

Борисова смотрела на меня с каким-то странным выражением, в котором смешались шок, удивление и, конечно, легкое раздражение от того, что она сама не додумалась до такого простого диагноза.

— То есть… все это… из-за обычного аспирина? — пробормотала она.

— Из-за его передозировки, — поправил я. — А теперь, когда мы знаем врага в лицо, пора начинать лечение.

Я повернулся к Фролову, который, все это время стоял рядом.