Книга Лекарь Империи 4, страница 37 – Сергей Карелин, Александр Лиманский

— Максим, — я повернулся к Фролову, который все еще стоял с открытым ртом. — Записывай. Назначаем внутривенно капельно натрия бикарбонат, восьми- и-четырехпроцентный раствор. Начнем со ста миллилитров, а дальше будем смотреть по состоянию и газовому составу крови.

Фролов, очнувшись, кивнул и тут же побежал в процедурную за медсестрой.

— И возьмите у него кровь на количественное определение салицилатов! — крикнул я ему вслед. — В экстренном режиме!

Борисова, которая немного пришла в себя, повернулась ко мне. На ее лице было задумчивое выражение.

— То есть… — начала она неуверенно, — бикарбонат натрия ты назначаешь не только для коррекции ацидоза, но и для форсированного диуреза? Чтобы… ощелачить мочу?

Я удовлетворительно кивнул.

— Именно.

— В щелочной среде салицилаты будут хуже реабсорбироваться в почечных канальцах и, соответственно, быстрее выводиться из организма, — закончила она уже более уверенно, как будто отвечала на экзамене.

— Совершенно верно, — кивнул я, с легким уважением глядя на нее. — Простая биохимия.

А голова-то у нее все-таки варит. Теорию знает. А вот с практикой, как мы видим, большие проблемы.

В этот момент в палату вернулся Фролов с медсестрой и готовой системой.

Через пятнадцать минут после начала инфузии Свиридову заметно полегчало. Его безумное, шумное дыхание начало выравниваться, становиться реже и тише. Взгляд, до этого блуждающий, начал фокусироваться.

— Вот это да! — не удержалась от восхищенного шепота Борисова. — Как быстро подействовало!

Тем временем в палату, запыхавшись, вбежал Фролов, успевший еще сбегать и за анализами, с распечаткой в руках.

— Анализ на салицилаты для пациента Свиридова! — выпалил он. — Лаборант Стасик, велел передать, что для господина лекаря Разумовского — что угодно, хоть ночью его разбудите!

Я удивленно приподнял бровь. Странно. С чего это Стасик так ко мне проникся? Уже второй раз для меня «все что угодно».

Но больше меня поразило другое. В тот момент, когда Суслик произнес мою фамилию, я увидел, как Алина Борисова бросила на него короткий, но полный такой холодной, убийственной ненависти взгляд, что тот аж попятился.

Что за черт? Что он ей такого сделал? Это не просто неприязнь или раздражение. Это что-то глубоко личное.

— Двуногий, тут что-то очень нечисто! — прошептал у меня в голове Фырк. — Смотри, как она на него зыркнула! Будто он ей не просто соль в сахарницу насыпал, а всю семью вырезал!

— Фырк! Ну что за сравнения? Прекращай!

— Как скажешь, двуногий. Но я же прав.

Я взял у Фролова листок с результатами, отвлекаясь от этой странной, молчаливой сцены. Пробежал глазами по цифрам.

Моргнул.

Прочитал еще раз. Медленнее.

И почувствовал, как по спине пробежал холодок. Уровень салицилатов в сыворотке крови — двадцать миллиграммов на децилитр. Верхняя граница нормы — тридцать. Токсической же считалась концентрация от трехсот и выше.

То есть, формально, его анализы были в пределах абсолютной нормы.

— Ну что там? — Алина, которая, видимо, заметила, как изменилось мое лицо, с нетерпением заглянула мне через плечо.

Она увидела цифры, и ее лицо мгновенно преобразилось. На нем расцвела торжествующая, ядовитая улыбка.