Книга Лекарь Империи 4, страница 39 – Сергей Карелин, Александр Лиманский

Лаборатория встретила меня привычным запахом химических реактивов и тихим, монотонным гудением центрифуг. За приемной стойкой, уткнувшись в какой-то журнал, сидел сам виновник моих размышлений — худощавый парень лет двадцати пяти с вечно встревоженным выражением лица.

— О, господин лекарь Разумовский! — он тут же вскочил, едва меня увидев. — Вам еще какие-нибудь анализы нужны? Сделаю в лучшем виде!

Я молча обошел стойку и подошел к нему вплотную. В его глазах мелькнуло недоумение, которое тут же сменилось животным страхом, когда я схватил его за грудки его лабораторного халата и с силой прижал к стене.

— Т-ты что… ты с ума сошел⁈ — завопил он, пытаясь вырваться. — Что за рукоприкладство⁈ Охрана!

— Тихо, — процедил я сквозь зубы, прижимая свою левую ладонь к его груди, прямо в область сердца.

Если бы у этой сцены были свидетели, для них бы это выглядело как акт прямой угрозы. Но на самом деле я только что активировал свой «Сонар». Тонкая, почти невидимая струйка «Искры» прошла через мою ладонь, проникая в его тело.

Передо мной, в моем сознании, тут же развернулась детальная картина его физиологического состояния.

Сердце колотилось как бешеное — сто двадцать ударов в минуту. Надпочечники выбрасывали в кровь убойную дозу адреналина.

Зрачки расширены. Классическая реакция на страх. Отлично. Это будет моей отправной точкой.

— Что за фамильярные формулировки в последнее время, Станислав? — я смотрел ему прямо в глаза. — «Для Разумовского что угодно». С каких это пор мы с тобой стали такими близкими друзьями?

Пульс подскочил до ста сорока. Но… интересно. Вместе с волной страха я уловил и другую, отчетливую эмоцию. Стыд?

— Я… я просто… — Стасик сглотнул, не в силах выдержать мой взгляд. — После того случая с пациентом Шевченко… Я же тогда чуть человека не убил своей ошибкой! А вы… вы же все исправили. Спасли его. И меня, по сути, от тюрьмы и лишения лицензии спасли.

Сердцебиение начало понемногу выравниваться. Он говорил правду. «Сонар» четко показывал все физиологические маркеры искренности.

— Я просто хочу как-то… ну… загладить свою вину, — продолжал он. — Поэтому и стараюсь делать все анализы для вас в первую очередь. И перепроверяю их по три раза.

— А анализ пациента Свиридова? — я не ослаблял хватку. — Ты уверен, что там все было правильно?

— Абсолютно! — в его голосе прозвучали нотки неподдельной, искренней обиды. — Я его проверял трижды! Разными методами! Уровень салицилатов в его крови — в пределах нормы! Клянусь!

Я молча смотрел на него, но слушал уже не его слова, а ответ его тела. «Сонар» четко показывал картину. Его сердцебиение, хоть и оставалось учащенным от пережитого стресса, но полностью синхронизировалось с его словами.

Ни малейшего всплеска адреналина, ни одного предательского скачка давления, которые всегда сопровождают ложь. Физиологический отклик был кристально чистым. Он говорил абсолютную правду.

Я разжал пальцы. Стасик, лишившись опоры, мешком сполз по стене на холодный кафельный пол, жадно хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Он смотрел на меня снизу вверх с ужасом и непониманием.

— В следующий раз, — бросил я, выходя из-за стойки, — просто делай свою работу. Без лишнего, неуместного подобострастия.