Книга Стеклянный дом, страница 53 – Сара Пекканен

В горле жжение и сухость. Мне очень хочется пить, однако в ногах такая слабость, что я даже не пытаюсь подняться – наверняка упаду.

– Нам позвонили и сообщили, что какая-то женщина по этому адресу зовет на помощь. Мы предприняли много попыток докричаться до вас, прежде чем выбили дверь.

Перевожу взгляд на пузырек с безрецептурным снотворным, стоящий на тумбочке. Я приняла одну таблетку примерно в полночь.

Офицер осматривается и замечает таблетки.

– Наверное, у меня был кошмар, – шепчу я.

Во сне я смотрела в пустые глаза мамы и, пытаясь растолкать ее, ощущала холод ее кожи. Именно в этот момент оглушительный стук в дверь разбудил меня.

Офицер выпрямляется.

– Мы будем патрулировать ваш дом этой ночью, – говорит он мне. – Но вам необходимо как можно скорее вставить дверь.

* * *

Спустя два часа я, свернувшись калачиком на диване, грею руки о кружку кофе. Этой ночью я больше не усну. Натянув тренировочные штаны и флиску, я проводила полицейских до двери и увидела, что на другой стороне улицы столпились соседи. Они не отрывали глаз от моего дома, их дыхание превращалось в крошечные белые облачка, тающие в чернильной ночи. Интересно, кто из них вызвал копов?

Дверной проем забаррикадирован тяжелым шкафом, но холодные порывы ветра прорываются сквозь щели. Придется пользоваться черным входом, пока не найду слесаря, который починит дверь.

Я заворачиваюсь в одеяло, на ногах – пушистые носки. Мне никак не согреться. Я не могу оторвать взгляда от картонной коробки на журнальном столике, что стоит передо мной. Тетя вручила ее мне, когда я покинула ее унылый враждебный дом в день своего восемнадцатилетия. С тех пор коробка хранилась в шкафу. Это все, что у меня осталось от семьи.

Мои попытки держать прошлое под замком явно терпят неудачу, раз я кричу во сне так, что меня слышат соседи. Несложно понять, почему всплывают мои старые страхи: подозрительная смерть, онемевший ребенок – образы моего детства снова проступают сквозь пелену времени. Все, что я крепко заперла на три десятилетия, вырывается наружу.

«То, что мы пытаемся похоронить, обычно больше всего нуждается в солнечном свете». Это сообщение Челси прислала на мою голосовую почту, когда я прекратила ходить к ней на сеансы. Ее слова показались мне тогда бесцеремонными и резкими. А теперь я понимаю, что в ее голосе было сострадание.

Детство преследовало меня всю взрослую жизнь. Может, настало время обернуться и наконец взглянуть своим страхам в лицо?

Я беру кухонный нож, лежащий рядом с коробкой. Перерезаю старую упаковочную ленту, и перед мысленным взором возникает Люсиль, которая делала то же самое у себя на кухне. Мысленно начинаю дополнять эту сцену: Роуз сидит на диване, поворачивает голову, чтобы проследить за столь желанным острым канцелярским ножом.

Тут же стираю эту картинку в своей голове. Мне придется много думать о Роуз и тех тяжелых испытаниях, которые ей предстоит пережить в ближайшие дни. Но эти мрачные, безрадостные моменты ожидали и другого ребенка. Ту маленькую девочку, которой была я.

Дотягиваюсь до крышки коробки, и меня охватывает смятение, как и в тот раз, когда я выдвигала ящичек в шкатулке Роуз. Я знаю и одновременно боюсь того, что увижу.