Онлайн книга «Смертельный инструмент ацтеков»
|
– Та-ак! – протянул полицейский многообещающим голосом. – Это кто же у нас тут занимается общей физической подготовкой без соответствующей санкции? Долговязый тип обернулся, увидел перед собой полицейского и прошипел: – А тебе, жирная обезьяна, чего здесь надо? Ты что у нас под ногами болтаешься? – Вот как! – протянул полицейский с явным удовольствием. – Еще одну статью приплюсовываем? Оскорбление сотрудника при исполнении им служебных обязанностей? В сумме лет на пять потянет, а если вы еще неповиновение добавите… а если я у вас еще грамм по пять найду, и добавим хранение в крупном размере… – Умный, да? – прошипел долговязый. – Ничего не боишься, да? Поучить тебя надо? – А чего мне бояться на моей собственной территории! Мне здесь и стены помогают, я уж не говорю про крышу! – Лева, – подал голос коренастый спутник бледнолицего, – Лева, не заводись! Остынь! Мы сейчас и правда не на своей территории! Нас здесь никто не отмажет! Пойдем отсюда, пока не поздно, а то как бы чего не вышло! И правда закроют нас лет на пять! Как ты там будешь без кокса обходиться? – Да ты дружка своего послушайся! – протянул полицейский, расстегивая кобуру. Долговязый скрипнул зубами, отпустил музыканта и смешался с толпой. Музыкант отряхнулся, поправил черные очки и проговорил с глубоким чувством: – Спасибо, Степаныч! – Из «спасибо» шубу не сошьешь и на бутерброд его не намажешь! – проворчал полицейский. – Сегодня платишь по повышенному тарифу, как в случае чрезвычайной ситуации! – Заплачу, Степаныч! Только уж ты тоже не больно торопился! Они мне могли реквизит попортить! Степаныч недовольно фыркнул и отправился к Мамеду доедать свою шаверму. Слепой музыкант растянул мехи гармони и снова запел с глубоким чувством: В этот день ты выполнила норму, Подхватив передовой почин. Как отливка заполняет форму — Заполняет страсть сердца мужчин! Когда Мила осознала, что там, на площади, стоит страшный Лева, она хотела было броситься наутек… Исчезли все мысли, кроме одной – бежать, куда угодно бежать, не останавливаясь, пока не упадет без сил, а там будь что будет. Но тут тревожный колокольчик, трезвонивший в душе, вдруг замолк. И строгий голос приказал: «Стоять! Замри и не привлекай к себе внимания! Они уйдут!» И тут же она вспомнила свое отражение в стекле, поняла, что ее сейчас невозможно узнать… И тут же осознала, что строгий голос принадлежит ей самой, Миле Воробьевой. Продавщица снова что-то ей проговорила на своем языке. Мила не ответила, и тогда она спросила по-русски: – Тебе плохо, сестричка? Что-то ты очень побледнела. – Нет, ничего, просто голова немного закружилась. – Мила слабо улыбнулась. – Ты не беременная? – Нет, что ты! Типун тебе на язык! – Почему типун? Дети – это хорошо! Чем больше детей, сестричка, тем лучше! Мила скосила глаза и увидела, что Лева и его коренастый спутник с угрожающим видом надвигаются на слепого музыканта, что-то ему говорят… Но в это время рядом с ними появился толстый полицейский, заговорил грозно, уверенно. Лева еще хорохорился, но его напарник пытался смягчить ситуацию. Наконец они ушли. Мила перевела дыхание: слепой музыкант легко отделался, он не будет на ее совести, как тот попрошайка в родном городе… Крути не крути, а она ведь его подставила. Ну, мог бы и не рисковать… Однако теперь Мила убедилась, что не зря поменяла деньги. Инстинкт снова ее не подвел. |