Книга Операция спасения, страница 35 – Сергей Иванович Зверев

Сегодня Янош рисковал особенно сильно. Если в его тайнике под сиденьем найдут сигареты, шнапс, непристойные картинки или даже пистолет, это будет неприятно, но все же не так страшно. А вот медикаменты, которые он сейчас ввозил на территорию лагеря Аушвиц, грозили ему камерой, допросами с пристрастием и в конечном итоге этим же лагерем. Возможно, и газовой камерой. И когда обмен произошел, когда, выгрузив уголь, Янош беспрепятственно под приветливые помахивания охраны руками снова выехал за пределы лагеря, он почувствовал, что спина у него мокрая. Янош остановился на дороге посреди поля и, уткнувшись лицом в рулевое колесо, сидел так минут десять, пока не прошла слабость. Он мог бы и не делать то, что сделал, но лекарства ему были нужны и самому, для больной жены.

Сегодня Янош снова ждал русских, снова, открыв капот машины, вооружившись ветошью, шприцем со смазкой, он старательно изображал, что проводит техническое обслуживание машины. Прошло уже полчаса, потом еще пятнадцать минут, а русские все не приходили. Янош присел на подножку машины, вытер руки тряпкой и закурил. Его руки заметно подрагивали. А если их арестовали, если русских нашли агенты гестапо? Они могут выдать и его. Что делать, что делать? Бежать или не паниковать? Русские могут его и не выдать, зачем им его выдавать?

— Янош, здравствуй! — вдруг раздался за спиной знакомый голос.

Поляк обернулся и увидел русского, того самого, чью дочь искали в лагере. Коренастый, с тяжелым взглядом, он стоял, прислонившись плечом к кузову машины, и держал руки в карманах. И все же в его глазах не было угрозы. Может, просто усталость, настороженность от такой жизни, когда даже во сне нельзя чувствовать себя спокойным, ни в каком доме или за его пределами.

— А, дядя Вася! — кивнул Янош, облегченно выдохнул сигаретный дым и, бросив окурок на землю, затоптал его. — Я уже думал, что ты не придешь.

— Я пришел, — как-то торопливо ответил русский. — Ну? Удалось что-то узнать? Ты передал медикаменты в лагерь?

Янош сам удивился тому, что медлил с ответом. Наверное, он боялся, что ему не поверят эти люди, ведь для них сведения о девушке очень многое значат. И проверить они не смогут. Им приходится рисковать собой и верить ему. Не хотелось поспешности, но…

— Ее нашли, дядя Вася, — ответил Янош и снова полез за сигаретами в карман кожаной куртки. — Она жива.

— Это точно, Янош?

— Точно, — кивнул поляк, закуривая. — Человек, которому я доверяю, он видел ее фото и разговаривал с ней. Светлана ничего о себе не рассказывает, она понимает, что, если немцы узнают, что ее отец командир Красной армии, ее отправят в газовую камеру. Она всем говорит, что сирота и ничего не помнит после контузии, которую получила во время бомбежки.

— Почему ты уверен, что это она? Только из-за фото? А если твой человек ошибся?

— Этот человек мне обязан, я спас его ребенка зимой из реки. Он из персонала лагеря, не узник. Он при твоей дочери стал рассказывать о другой девушке, но рассказывал историю твоей дочери. Она заплакала. Ты должен написать ей записку. А лучше в одной записке и ты напишешь, и ее мать, и брат. По несколько предложений, но чтобы она поняла, что пишете вы, и поверила.

— Где она сейчас, на какие работы ее гоняют? — стал спрашивать Романчук, и снова поляк испугался его взгляда. Столько боли было в глазах этого русского! Не хочешь, а поверишь, что ради дочери он способен на все.