Книга Дом без воспоминаний, страница 103 – Донато Карризи

– Это точно ее размер? – произношу я через силу, хотя в горле стоит ком: есть надежда, что, засомневавшись, он эту мысль оставит.

– А-а-а, – задумывается он, будто спохватившись. – По фотографии, которую она прислала, не разобрать.

– Да, так, на глаз, не определить, – поддакиваю я. Помнится, орк говорил, что они познакомились по переписке – стало быть, ни разу не виделись. – У мамы широкие бедра, – продолжаю. – А женщина обычно сердится, если ей дают понять, что она слишком толстая, особенно когда жених на это намекает.

– Да, некрасиво, – соглашается он.

Он поддается, это видно. Иногда мне кажется, что у этого великана мозг ребенка. Но тут на него снисходит озарение. Он сует руку в широкий карман комбинезона и вынимает стопку мятых конвертов, это письма, общим числом шесть.

– Давай посмотрим, не сказано ли где-нибудь, сколько она весит, – предлагает он, протягивая мне три штуки.

Я стою разинув рот: значит, он настолько мне доверяет? Не ожидал, что смогу прочесть такую личную переписку, а главное, узнать его настоящее имя, вряд ли рыжая зовет его «дядей». Но на каждом конверте только две буквы и номер.

П. Я. 9001.

Может, это его инициалы, говорю я себе, но не понимаю, при чем здесь номер. Потом вытаскиваю листок из конверта, читаю обращение.

Милый Медвежонок. А женщина подписывается: Кисонька.

От этаких нежностей меня тошнит. Остальное – набор слащавых фраз, корявых, с грамматическими ошибками. Моя учительница исчеркала бы эти листки синим карандашом. Рыжая клянется орку в вечной любви, и все такое прочее. Пишет, что по нему скучает, и я спрашиваю себя, как это может быть, если они не встречались ни разу. Назойливо твердит, что ждет не дождется минуты, когда обнимет его, расцелует и они вместе начнут новую жизнь. Нет и намека на секс; кажется, будто это писала девочка из начальной школы: мы, в средней, гораздо яснее выражаемся на такие темы. Но одна деталь поражает меня больше всего: женщина настаивает на том, чтобы завести ребенка. И поскольку Боженька не захотел, чтобы она могла зачать сама, а двоим бродягам вроде них ни за что не дадут ребенка усыновить, она советует просто забрать какого-нибудь, ведь вокруг столько несчастных детишек. Не важно, если это не младенец, пусть он уже подрос, главное, чтобы ей было кого любить и в ответ получать любовь. Это ей не кажется чем-то из ряда вон выходящим. Наоборот, она убеждена, что делает доброе дело. Ведь я могу подарить столько любви, уверяет она. И даже не думает, как это отвратительно – оторвать ребенка от его настоящих родителей и, вероятнее всего, сделать несчастным. Полагает, что со временем он привыкнет. Ведь я буду хорошей матерью, повторяет без конца. Просто зациклилась на этом. Но в последнем письме нахожу фразу, от которой кровь стынет в жилах.

Жду не дождусь, когда увижу сыночка, которого ты для нас нашел.

Так и написано, черным по белому. Я читаю и перечитываю, не в силах поверить. Орк изложил мне их безумный план, но теперь передо мной доказательство, что именно я – причина всего. Все дело во мне. Мама с папой были ни при чем с самого начала, и кто знает, что с ними теперь сталось. Я чувствую, что виноват, но в чем я ошибся? Я не сделал ничего плохого, разве что не успел стать взрослым. Я ребенок, и они меня выбрали. Вот почему амбал не избавился от меня, как, вероятнее всего, избавился от моих родителей.