Книга Дом без воспоминаний, страница 99 – Донато Карризи

– Ребенок, – бросила Бальди уже в полном бешенстве: зачем спрашивать о том, что само собой разумеется?

Джербер, будто не слыша, перевернул листок, посмотреть, нет ли там подписи или чего-то еще, что поможет установить имя или дату. Только три буквы в уголке:

«А. Д. В.».

– Если ты немедленно не скажешь мне, что происходит, клянусь, я велю карабинерам вышвырнуть тебя вон, – пригрозила судья.

– Как же вы сами не видите? – возопил Пьетро Джербер в тревоге, махая листком перед ее глазами. Ведь все так очевидно. Неужели только он отдает себе в этом отчет?

Хоть персонажи и были поданы в упрощенной манере, типичной для детей, на рисунке можно было узнать владелицу конюшни, егеря, Лавинию, Заккарию Ашера и Филипа, затем Нико и его мать. И десятого персонажа, который до настоящего момента никак не входил в историю.

– Тебе лучше уйти, Пьетро, – велела Бальди, указывая ему на дверь.

Резкий, властный тон не оставлял выбора.

– Могу я хотя бы забрать это? – попросил он униженно, словно сумасшедший, которому до зарезу нужно, чтобы ему подыграли.

– Убирайся, – только и сказала судья.

Джербер с опущенной головой направился к выходу, сжимая листок в руке. Переступив через порог, закрыл за собой дверь. Постоял в коридоре, стараясь унять волнение, взять себя в руки.

Что за дьявольская шутка?

Вряд ли предупреждение о будущем, оставленное много лет назад. Кто-то недавно входил в кабинет Бальди и прикрепил рисунок к стене, чтобы Джербер увидел его: это послание.

От того, кто реально пытается свести его с ума.

Однако гипнотизер понял: если он не хочет совсем утратить рассудок, выбора у него нет. Возможно, имеется объяснение. Но искать его следует в мансарде. Забыть обиду. Войти в комнату, так давно запертую.

Потому что на листке был изображен синьор Б.

Стоило открыть дверь, как в ноздри ему ударил сладковатый запах клея, скреплявшего джунгли из папье-маше. Этот запах безумно нравился детишкам. И самому Пьетро, когда он был маленьким, но мальчик никогда в этом не признавался отцу, ибо в глубине души ревновал к сверстникам, с которыми отец устанавливал особые отношения, и относился с презрением ко всему, что касалось синьора Б.

Но сейчас Джербера вдруг охватила ностальгия. Пусть даже он был до смерти обижен на отца и эта ярость казалась неизбывной.

Он потянулся к выключателю на стене и зажег звездное небо, под которым отец гипнотизировал своих пациентов, укладывая их на палас-лужайку и растягиваясь рядом: глядя на вселенную мерцающих огоньков, дети засыпали под веселую мелодию «Простых радостей».

Все они попадались, попадались всегда.

Не было ни поэзии, ни романтики в такой задумке. Всего лишь трюк, избранный магом, чтобы залезть к ним в голову. Такая постановочность смущала Пьетро Джербера, поэтому для своего кабинета он выбрал простое кресло-качалку.

Отрешившись от воспоминаний, изгнав сменявшие друг друга противоречивые чувства, он сразу направился к баобабу, где хранился архив синьора Б. Схватился за ручки, утопленные в коре, потянул на себя и распахнул створки скрытого в стволе просторного шкафа.

На многочисленных полках стояли приведенные в порядок, строго классифицированные личные дела пациентов.

Они были разложены по годам, и психолог сразу стал искать тысяча девятьсот девяносто девятый. Ради сохранения врачебной тайны на корешках были указаны только инициалы.