Книга Горькая истина, страница 116 – Шанора Уильямс

Доминик таращит на жену глаза:

– Там? Обе?

– В маленькой спальне. Надо думать, это твоя детская.

Доминик растерянно моргает, плотнее прижимая палец к спусковому крючку.

– Как тебе это удалось? – осторожно интересуется он.

– Доминик, я же говорила, что хочу тебе помочь. Сколько раз повторяла: мы команда.

У Доминика пересыхает в горле. Поверх плеча жены он заглядывает в темный коридор:

– Если хочешь помочь, отдай мне свой пистолет, Джо.

Сам не зная почему, Доминик ей не доверяет. Нет, что-то здесь не то.

Как будто не ожидавшая такой просьбы, Джолин все же пожимает плечами и, шагнув навстречу, протягивает ему пистолет. Доминик едва не вздрагивает. Глядя ей в глаза, он медленно забирает у нее оружие.

– Ты убила их? – понизив голос, спрашивает он.

– Нет. Я решила, что ты захочешь расправиться с ними сам. Тела закопаем в лесу за домом. Родственников у этих двух, можно сказать, нет, вряд ли их станут искать, да и в любом случае не найдут.

Доминик потрясен: как невозмутимо жена рассуждает о подобных вещах! Джо всегда была женщиной высокой морали – из тех, кто не раздавит паука туфлей, а велит мужу накрыть его чашкой и вынести в сад.

– Давно ты про них знаешь? – продолжает Доминик.

– Некоторое время. Я же чувствовала: с тобой что-то творится. А когда Шавонн явилась на митинг, я собрала про нее информацию. Ее присутствие тебя явно встревожило. Я не знала, какие у тебя причины ее бояться, но потом Шавонн вместе с подругой пришли ко мне. Уговаривали меня встать на их сторону. – Джолин гладит Доминика по плечу. – Мы поклялись быть вместе и в горе, и в радости. Я втерлась к ним в доверие, чтобы мы с тобой решили эту проблему вдвоем, милый.

– Да, ты права. – Доминик зажмуривается. – Джо, прости меня, пожалуйста. Зря я скрывал от тебя правду. Я просто не хотел впутывать тебя в эту историю.

– Поздно. Ну что ж, пойдем улаживать это недоразумение.

Доминик кивает. Он снова преисполняется оптимизма, шагая вслед за женой по коридору. Под дверью в его конце виднеется полоска лунного света. Проходя мимо спальни матери, Доминик чувствует бешеное сердцебиение. В этой самой комнате она царапала стены и рвала постельное белье. Потом Доминик вспоминает день ее внезапной смерти. С утра он был в школе, а когда вернулся, в доме царила зловещая тишина – совсем как сейчас, только пол не скрипел под ногами. Но бояться Доминику было уже нечего, потому что его мать умерла. Доминик любил ее и все же никогда не испытывал такого облегчения, как в тот момент. Он до сих пор помнит, как писал за нее предсмертную записку. Но показать эту бумажку полиции у него так и не хватило духу: возникли бы лишние вопросы. Доминик спрятал записку под половицей.

Откровенно говоря, после возвращения Беретты он мечтал, чтобы она опять пропала. Лучше бы она умерла или ее снова похитили, потому что мать превратила его жизнь в кромешный ад. Он не мог больше выносить ее вопли, рыдания, ночные бдения на улице. Беретта долгое время вела себя непредсказуемо, а Доминик всего лишь стремился к лучшей жизни. Ему посчастливилось узнать, что это такое, когда он несколько лет жил у дяди Бена, но потом мать вернулась, и Доминик лишился покоя.

Он до сих пор помнит каждую мелочь.

Вот Беретта застыла у плиты, устремив вдаль невидящий взгляд, и обожгла руку. Она обжигалась уже в третий раз за месяц, и все оттого, что впадала в транс. Она постоянно дергалась. Нервничала. Обводила взглядом дом и шептала: «Они идут. Я чувствую. Они идут».