Книга Горькая истина, страница 29 – Шанора Уильямс

– Я тебе рассказывал, что моя мама была суеверной до ужаса? – спросил Доминик.

Я кивнула, вспомнив, что в старших классах он и вправду много об этом говорил, и вот теперь мы опять вернулись к той же теме. Мне было жаль его мать: она умерла, когда Доминику было семнадцать, и с тех пор его жизнь изменилась. В подробности он меня не посвящал, но часто упоминал, что за его матерью кто-то охотился и хотел ее убить, – по крайней мере, так она ему говорила.

– Да, кое-что припоминаю, – ответила я.

– Один раз, когда мне было лет тринадцать-четырнадцать, мама нашла у нас во дворе дохлую ворону. Видела бы ты, Бринн, какую истерику она устроила! Клялась, что на нашу семью то ли навели порчу, то ли еще хуже – наслали проклятие. Говорила, это доказательство, что ее преследуют те, кто ее забрал.

– Бедная твоя мама, – тихо произнесла я. – Это все из-за того похищения. Чему уж тут удивляться? Несколько месяцев все только о нем и говорили. Ее ведь сначала похитили, а потом отпустили.

Случай с Береттой Бейкер долго обсуждали во всех новостях. Тогда я еще не познакомилась с Домиником, но помнила, как моя мама на кухне следила за перипетиями этой истории по телевизору. Однажды она сожгла тост, который готовила для меня, потому что не могла оторваться от новостей. Мать Доминика по возвращении утверждала, что ее похитила религиозная секта, члены которой накладывали на нее чары и добавляли ее кровь в зелья. Однако потом они отпустили Беретту домой. Помнится, я тогда подумала, что эти люди, возможно, ставили на ней своеобразный эксперимент и хотели посмотреть, что с ней будет после всех этих заклинаний, но долго Беретта Бейкер не протянула. Если верить репортажам, она повесилась и тело нашел Доминик.

– Да. – Кадык Дома дернулся, его глаза были полны грусти. Я хотела его обнять, но это было бы неуместно. – Иногда мне кажется, будто все, что она говорила, правда. Мама верила в свои галлюцинации.

– Может быть, это действительно правда, – тихо сказала я.

Нас прервала официантка, которая принесла тарелку заказанного мной картофеля фри с трюфельным маслом. Больше мы о матери Доминика не говорили.

Дело шло к ночи, певицу сменил певец в импозантном смокинге, но как бы хороша ни была музыка, она не могла отвлечь нас друг от друга. Никаких разговоров про суеверия или похищенных матерей. Только он и я.

Я подалась вперед, вдыхая аромат дорогого одеколона и любуясь Домиником. Он смеялся, запрокидывая голову, сверкая зубами, и мое сердце билось быстрее. «Какая у него мужественная шея!» – думала я. Как мне хотелось поцеловать ее, потрогать языком, губами…

Но тут я опомнилась.

Мой взгляд упал на кольцо, блестевшее на пальце Дома. К тому моменту я уже выпила бокала три, не меньше, и вопрос слетел с языка сам собой:

– Зачем ты пригласил меня сюда, если ты женат?

Улыбка Доминика пропала, взгляд стал серьезнее.

На долю секунды мне захотелось сказать, что это не важно и он может не отвечать.

Но наконец Дом произнес:

– Это просто дружеская встреча, Бринн. Не более того.

Я плотно сжала губы. Врать не буду, его слова меня слегка задели. А потом стало любопытно: какая у Дома жена? Как она выглядит? Эта женщина сексуальнее меня? Моложе? Старше? Почему он сейчас не с ней? Или жена вот-вот к нам присоединится?

Мне хотелось то ли убежать, то ли провалиться сквозь землю от стыда. По крайней мере, до тех пор, пока Доминик не протянул руку и не дотронулся до моего бедра. Наши взгляды встретились. Губы Дома были так близко, а от его прикосновения по телу пробежала сладкая дрожь.