Онлайн книга «Огни Хафельберга»
|
Последняя вспышка паники едва не свела с ума, но затем наконец-то включились правильные рефлексы. Запрокинуть голову, различить сквозь толщу воды бледное пятно луны и рвануться к нему, загребая руками и ногами, с корнем вырывая водоросли из илистого дна. Всплыть получилось не сразу, мокрая одежда тянула вниз и сковывала движение. Однако погружаться до конца и отталкиваться от дна Марцель побоялся. В таких топких речушках оно бывало коварным, жадным. Затянет ногу выл и заказывай панихиду. Провал в памяти начисто съел время от той секунды, когда наконец-то удалось урвать глоток воздуха, и до той, когда Мартель повалился набок на берегу, босой, без куртки, выкашливающий кисловатую воду из легких. Голову словно распирало, как футбольный мяч, слишком сильно накачанный воздухом. Горло соднило, а руки дрожали так, что даже не получалось на них опереться. Когда надрывный кашель наконец унялся, оставив после себя призрачные ощущения тошноты, Мартель перевернулся на спину и распластался на берегу, крепко зажмурившись. Под веками слегка жгло, в следствии плавания под водой с открытыми глазами. Телепатический слух снова улавливал смутные городские сны. Марцель отрешенно перебирал образы и мысли, пока внезапно совсем рядом не ощутил знакомый разум. Уль реки словно соткалась из воздуха, совсем рядом, на мосту. — Эй, там! — послышался неуверенный оклик через секунду. — Марцель, это ты, что ли? — Я… — прохрепел он и снова закашлялся. Сел со второй попытки, сплюнул куда-то вбок, отер лицо мокрым подолом футболки и повторил уже громче. — Это я, а ты-то здесь откуда? — Гуляла. Ульрики торопливо пробежала по мосту, перемахнула через низкую оградку и в три шага оказалась рядом с Марцелем. Теплая, встревоженная, в объемном свитере, будто из чужого плеча и зачёсанными в хвост волосами. — А-а-а, вот и я, гулял, а потом искупаться решил, ага, зря. Без тени ирония ответила Ульрике и осторожно протянула руку, касаясь Марцелевой щеки. Прикосновение как огнем обожгло. Марцель не сразу сообразил, что это потому, что он сам продрог до костей. — Тут грязюка страшная. Марцель истерически хохотнул. Очаг боли в голове от этого словно запульсировал, как отдельное живое существо с собственным сердцем. — Да я уже сам вижу. Надеюсь, у меня никаких проблем с желудком потом не будет? — Я видела, как ты упал, — вдруг перебила его ульрики, и в мыслях у нее смешались в кучу множества чувств — и раздражение, и жалость, и восхищение, и радость, и страх, а образ чего-то невыносимо яркого заслоняла темным, пугающим человекоподобным силуэтом. — Тебе надо согреться. Идём. Марцель попытался подняться на ноги и вскоре понял, что сам едва может стоять. Видимо, перенапрягся, когда всплывал, или до этого перенервничал. Вдобавок, на каждое резкое движение или даже сказанное слово голова откликалась новым приступом боли, а к горлу подкатывала тошнота. Ульрике с готовностью подставило плечо, но повисать на ней безвольным мешком было стыдно. Цепляясь за её локоть только для того, чтобы не терять равновесие, Марцель упрямо стиснул зубы и поплёлся вперёд сам, хоть и пошатываясь на ходу. — У меня телефон утонул, кажется, вместе с корткой и ботинки. — Хорошо-то сам жив остался. В голосе Ульрике сквозило странное напряжение. |