Книга Огни Хафельберга, страница 165 – Софья Ролдугина

Занавески были красные, и поэтому казалось, что там пожар. Курт Шелтон искренне полагал, что привычку делать фатальные ошибки он оставил далеко в прошлом, целых два года назад, там же, где похоронил Кона Маккену. Эта иллюзия выстояла достаточно долго, чтобы он вновь обрел самоуверенность, утерянную после того, как по его же осторожности жизнь разлетелась на осколки.

Но сейчас, глядя на выбеленное до полного обесцвечивание здание психиатрической клиники, на тонкую нить электрошоковой защиты поверху металлического забора, на ярко-алую герань в северном окошке пропускного пункта, он понимает, что снова ошибся. И теперь не сможет разрешить ситуацию, пожертвовав только собой. «Надо было лучше приглядывать за Ирен», — думает он. И еще думает, что Марцеля следовало осадить в самом начале, и не позволить зайти так далеко, чтобы для Ирэна это стало невыносимым.

И что не стоило уезжать к доктору Леоне, не распутав чудовищный узел отношений. И что на подготовку отходного пути потребуется как минимум сорок восемь часов, и Марцель может не выдержать. И что логика подсказывает, что на предателей полагаться нельзя, они обязательно предают вновь. И что правильный выход из этого лабиринта только один. А еще Шелтон чувствует себя мерзавцем, потому что он готов наплевать на правильный выход и сделать так, как хочется.

А хочется ему сесть в машину, позвонить Ирене и предложить ей уехать из Кёнингена прямо сейчас и забыть о психиатрической клинике на окраине города навсегда. Номер Ирены начинается с двух шестерок. Трубку она всегда берет после шестого гудка, и в этом постоянстве есть что-то медитативное. — Конн, боженьки, как я рада, что ты вернулся.

Где ты? Скажи, я сейчас подъеду. Я так тебя люблю, что хочется весь город по кирпичику разнести. Голос у нее подевчачий и звонкий. И самое смешное, что она не врет. — Я тоже тебя люблю, — мягко отвечает Шелтон. На плечи словно опускается что-то теплое и воздушное, медленно обволакивающее все тело. И душная, душащая, на языке появляется привкус манго.

Не надо приезжать никуда, я на машине. Сейчас собираюсь на Гернштрассе, хочу заказать что-нибудь на дом из китайского ресторана. Самое интересное, что он тоже не врет, ни слова. Такие вот странные отношения. Круто, и… Шилтон почти наяву видит, как Ирэн, подкинув телефон, с восторгом переворачивается в воздухе, а вокруг парят горшки с цветами, подушки, стаканы или шельдерские боевики, в зависимости от того, где она находится в данный момент.

«Я хочу курицу в кисло-сладком!» «Прекрасно. Я запомню», — улыбается Шелтон. Следующая фраза дается ему с трудом, но сказать ее необходимо. Это последний шанс решить все без жертв. «Что возьмем шванку?» На том конце трубки грохот. Судя по звуку, упало что-то вроде гардероба или комода или еще чего-нибудь деревянного и массивного.

— Э-э-э… — тянет Ирэн, и голос у нее становится растерянным. — Знаешь, а он сбежал куда-то, но ушел в загул. Недели уже не возвращался. Я думаю, что он и не вернется. Тогда, помнишь, на месяц убежал и сказал, что в следующий раз вообще пошлет нас, если мы… — Врет. Шелтон отводит трубку от уха и медленно выдыхает.

«Земля уходит из-под ног, мысли путаются, а психиатрическая клиника нависает над ним под сюрреалистическим углом. Ещё немного, и она завалится, погребёт его под собой». «Хорошо», — говорит наконец Шелтон, и в голове поселяется лёгкий звон. «Решение принято. Обсудим это при личной встрече». Нормально завести автомобиль получается только со второго раза. Новенький белый индига кашляет, как 20-летняя развалюха, а потом дергается с места и тут же глохнет.