Книга Огни Хафельберга, страница 166 – Софья Ролдугина

Шелтон обещал Ирен приехать через час, но почему-то кружит и кружит по городу. Движение в Кёнингене не сказать, чтобы особенно активное, но весьма нервное. Цветофоров хватает. Китайских ресторанов десятка три, но хороши из них только два заведения — Цинь в центре и гнездо Цапли в начале Гернштрассе. Логично было бы позвонить в гнездо и заказать доставку, но он едет в Цинь и терпеливо ждёт, пока черноглазые официанты упакуют коробки на вынос.

Обратно он тащится со скоростью черепахи. Бернштрассе упирается в лихорадочно пламенеющий закат. Лифт в доме Шелтон тоже игнорирует, но замечает это лишь на четырнадцатом этаже, открывая ключом дверь своей квартиры. Провернуть его в замке он успевает только раз, потом дверь распахивается сама.

Ирен стоит на пороге, и вокруг неё летают туфли, шарфики, духи, расчески и его, Шелтона, осеннее пальто. Ирен бросается ему на шею, коробки с китайской едой взмывают в воздух, а потолок становится опасно близким. Кон, миленький, хорошенький мой, котеночек. Каждая пауза, поцелуи, прикосновения, ласка. Пиджак и ботинки Шелтона торжественно уплывают куда-то вглубь квартиры, и там невидимые с грохотом падают на пол.

«Как же я соскучилась!» Эффектно расправив рукава, улетает на лестничную клетку рубашка. Шелтон не выдерживает и всё же смеётся. «Подожди, Ирэн, хорошая, сладкая…» Губы у Ирэн с привкусом манго, и она любит эти дурацкие обращения, и оторваться от неё действительно невозможно, несмотря на то, что решение уже принято.

— Нет, правда, подожди, — задыхается Шелтон и всё же с трудом отстраняется. — Поставь меня на пол. Сначала я иду в душ, потом всё остальное. Тридцать пять часов даже без перемены рубашки — это не гигиенично, в конце концов? — Ага, — со всей серьёзностью отвечает Ирэн. Хмурится. Они опускаются на пол вдвоём синхронно.

Рядом точно по кругу выстраиваются флаконы с духами, шарфики Ирен в широкой синей юбке и совершенно прозрачном шифоновом топике стоит, скромно опустив голову и сложив руки, как школьница. Коротко стриженные угольно-черные пряди волос топорщатся во все стороны. Она немного похожа на встрепанную ворону или на дикобраза после спячки. Но губы тщательно подкрашены, а ресницы подведены.

Ждала, готовилась. Шелтон думает, что женщины тратят удивительно много времени, чтобы выглядеть небрежно. Ещё думает, что Ирен идёт синяя юбка, и ещё, что без юбки было бы даже лучше, и ещё, что Манго ему нравится, и ещё, что врач сказал, что Марсель не приходил в себя уже двое суток, и сердцебиение у него замедлено почти до критической отметки.

Шелтон сглатывает и говорит, как насчёт ужина со свечами в честь возвращения. Ирэн, па и девочка, щурится. «Как насчет совместного душа?» Собирая раскиданные по квартире вещи, пиджак, ботинки, носки, ремень, Шелтон останавливается у запертой комнаты. На двери табличка, явно упертая с технической будки. Осторожно, высокое напряжение. Ирэн тут же льнет, кошкой, теплая, гибкая, ласковая.

Давно он ушел? Шелтон не оборачивается, боится, что глаза не соврут. — Ну да, говорю же с неделю. Вещи свои забрал, очки там, кое-что из одежды, наличные деньги. Ирен тихонько вдыхает и трется щекой о голое плечо Шелтона. — Миленький, ну пойдем в душ, что ты опять про него думаешь? Взрослый уже мальчик, погуляет и вернется.