Книга Огни Хафельберга, страница 168 – Софья Ролдугина

Не уходи. Глаза Ирэн в темноте совсем черные, и в них отражаются серебряные звезды с потолка, летающие по кругу простыня и Шелтон. Он ловит себя на том, что снова и снова тянется за прикосновениями — шея, ключица, грудь — и понимает, что если не решиться сейчас, то из Кёнингена они уедут с Ирэн вместе, а останется здесь другой. И Шелтон решается.

Загнать себе иглу под ноготь — уже привычное действие, но сейчас Шелтону от чего-то почти не больно. «Спи», — повторяет он, и склоняется, чтобы прикоснуться к ее губам. Убивать в поцелуи ему еще не приходилось, как и настолько тщательно программировать биокинез. Сон, четырнадцать часов, эндорфины, инсульт и мгновенная смерть.

Завтра в шесть часов пополудни. Мы все обсудим завтра. Хорошо, — улыбается сквозь поцелуй Ирен. Простыня медленно планирует с потолка. Шелтон прижимается лбом к щеке Ирен, а потом ложится рядом. Навснич. Осторожно дотрагивается кончиками пальцев до собственного лица, крылья носа, веки, и кладет на лоб раскрытую ладонь.

Шелтону интересно, можно ли задать такую же биокинетическую программу, как Ирен, но для себя, или же инстинкт самосохранения в последний момент возьмет вверх. И целую минуту не может думать больше ни о чем. Ирен засыпает. На завтра после трех часов дня минивэн подгоняют на стоянку рядом с домом.

Врачи в психиатрической клинике Кёнингена очень понятливы. Особенно хорошо они знакомы с языком денег. В конце концов, не первый год здесь работают с особыми клиентами, о которых никто и никогда не должен узнать. «Да, да, мы помним пациента, которого привезла Мин Ирен. Очень странный человек. Мы не смогли определить его возраст, однако Фройлейн Мин заявила его как совершеннолетнего.

Пациента доставили в состояние наркотического опьянения. Нет, у него нет отдельной палаты. Он лежит в общей, правда, там в основном овощи, если вы понимаете, о чем я». «Конечно, я понимаю», — думает Шелтон, — «еще бы не понимал». А вот вы не понимаете, герр Доктор. И еще думает, что Марселя в его текущем состоянии нельзя было забирать в пустоту.

Для таких сложных биокинетических воздействий Шелтон слишком неопытен, значит, нужна дополнительная стандартная терапия, а на обеспечение всех необходимых условий так ушло времени по минимуму. И еще думает, что доктор Леоне увидит его раньше, чем рассчитывал. И ещё, что скрыться из города будет несколько проблематично, если один из контактов подведёт. И, что это ещё один повод ненавидеть Шельдорфских.

Это они сделали из Ирэн чудовище. Это они избаловали её, превратив в убийцу в 12 лет, научили решать свои проблемы радикально и мстить с запредельной жестокостью. О, это Шелтон не забудет. Он не забудет, как увидел Марцеля в палате. — крайняя степень истощения, предкоматозное состояние, бред. Как пытался разбудить его, но биокинез давал осечку за осечкой, и даже иголка под ногтем не помогала.

И первую фразу Марцеля после пробуждения — мутные голубые глаза, пергаментная кожа и улыбка. — Ты всё-таки передумал. Я знал это, а она не верила, представляешь? «Она сказала, что ты никогда…» Через восемь с половиной часов Марцель попросит его остановиться на скоростной у заправки и купить сигарет.

Любых. «Там санитар был, заядлый курильщик, — извиняющимся тоном скажет он. — Ну, я его всё время слушал, потому что…» Её сечётся. «В общем, я, кажется, подцепил у него вредную привычку». Шелтон кивнёт и свернёт к заправке. Марцель будет курить так, словно делал это всю жизнь, жадно, небрежно, но пальцы будут плохо слушаться его, и Шелтону придется самому подносить для него сигарету к губам.