Книга Огни Хафельберга, страница 170 – Софья Ролдугина

Сигареты тоже лучше оставить здесь, дабы избежать искушения». — Издеваешься! — тихонько взвыл Марцель. Когда напарник отвернулся, он тайком распихал по карманам целых две пачки и, поддавшись влиянию момента, цапнул со стола цепочку с брелоком и надел на руку. Да иду я уже, иду, не надо делать такую недовольную спину.

Тучи, еще с ночи нависшие над Хаффельбергом не разогнал даже предрассветный ветер. Вокруг царил сырой полумрак, такой, что нельзя было и примерно определить время. Шесть часов утра, семь, восемь, холодная мелкая-мелкая морось медленно пропитывала одежду, и вскоре Марцель начал жалеть, что не накинул на плечи чего-нибудь посолиднее. Шелтон в кашемировом свитере ровно вышагивал рядом, явно чувствуя себя превосходно, и на ходу пытался отключить звук на мобильном.

Глядя на стратега, Марцель рефлекторно хлопнул себя по карманам, однако нащупал только сигареты и чертыхнулся сквозь зубы. После случая с посланниками Блао, оставлять телефон дом оказалось ужасно скверной приметой. Люди подтягивались к церкви со всех сторон. На ступенях, ближе к арке ворот, стояла немолодая монахиня, то и дело украдкой позёвывавшая в кулак. В руках у неё была жестяная коробка для пожертвований, и примерно каждый четвёртый, проходя мимо, опускал в прорезь мелкую монетку, так же нехотя, будто следуя формальности, как и монахиня.

Воровато оглянувшись на стратега, Мартель тоже кинул в коробку предпоследнюю трёшку, заныканную для сигаретных автоматов, и, улыбнувшись монахине, сбежал по ступеням, чтобы поскорее спрятаться от ветра и моросящего дождя под крышей. А в церкви было тепло. Электрические светильники хитро прятались где-то на стыках под лепниной, где купол переходил в стены, и поэтому казалось, что роспись на своде сияет изнутри.

Лазурь неба, снежная белизна одеяний, золото нимбов и ало-алые, невыносимо яркие ленты пояса. Внизу царил коричневый сумрак. Деревянные скамьи, затемненные ниши, каскады свечей, один-два огонька на ступень. Почти все места были заняты.

Кое-кто даже стоял за скамьями у входа, несколько группок молодых людей. Сильно пахло миртом и ладаном, и в горле у Мартеля сразу запершило, а потом вообще захотелось чихать. — Куда сядем? — поинтересовался он Гнусава, нажимая на переносицу. — А-а-а! Я тут всех распугаю, если опять оно начнётся. — У края, там два места, — указал Шелтон кивком на предпоследнюю лавку. — У боковых проходов.

А что до твоей аллергии? Он незаметно положил руку Марцелю на основание шеи и слегка сдавил. Телепатия уловила слабое болевое эхо, как если ущипнуть себя за ногу, и свербеть в носу тут же перестало. Марцель на пробу принюхался к ладанному воздуху и радостно осклавился. — Вот спасибо. А чего раньше не делал так, а? — В воспитательных целях, — туманно пояснил Шелтон и подтолкнул напарника в спину.

— Иди и садись, иначе всю службу простоим, а мне нужно, чтобы ты сосредоточился на работе, а не на ноющих коленках. На той же скамье сидело целое семейство. Рядом с Марцелем пожилая чета, следом женщина в длинной юбке, видимо, младшая дочь, затем постоянно шушукающаяся парочка и трое детишек разных возрастов.

Девчонка лет шести хотя бы изображала для приличия, что находиться здесь ей интересно, и сидела безмятежно, сложив руки на коленях, а двое младших мальчишек в джинсовых комбинезонах тыкали друг в друга пальцами и хихикали. Бабка то шикала на них, то толкала в плечо муженька, временами начинающего всхрапывать, в промежутках умудряясь сделать пару замечаний молодой мамаше, увлеченной пересказом сплетен супругу.