Книга Пока любовь растворяется в воде, страница 33 – Фульвио Эрвас

Мне довелось как-то сушить волосы в доме у моего доктора: в какой-то момент я поняла, что у меня в руках не фен, а Г. В другой раз я чистила зубы, а с зубной щетки мне подмигивали маленькие улыбающиеся глазки, и это были глаза Г. Даже блендер на кухне был Г., а еще им был ершик для унитаза.

Само собой, что вы осознаете все уловки мужчин-фазмид, когда их самих уже нет рядом. Однажды доктор просто куда-то исчез, и меня сразу перестали мучить мигрени, боли в желудке и тошнота. Осталось только небольшое снижение сахара в крови, которое нужно держать под контролем, если сразу само не пройдет. Больше я не почувствовала ничего. Даже облегчения. Оно бы меня глубоко ранило. Потому что вы не выбираете себе мужчину-фазмиду, чтобы потом, после расставания, испытывать облегчение. Это было бы доказательством невнимательности или, что еще хуже, неспособности правильно оценить ситуацию. Если вы сознательно выбираете фазмиду, в совершенстве владеющего мимикрией, то делаете это потому, что вас привлекает непостоянная любовь и желеобразное сердце. Мужчину-фазмиду ценят за то, что он прекрасно вписывается в улыбку без улыбки, в поцелуй без поцелуев, в фаллос, никого не раздражая и никому не навязываясь. Он знает, как стать тем, кем вы хотите его видеть, даже в том случае, если вы сами не знаете, чего на самом деле ищете.

Аличе

«Ромовая Куба». Вместительные кубики с волнистыми и слегка вызывающими гранями из превосходного шоколада с большим количеством ямайского рома внутри. Их продавала синьора Мария в магазинчике рядом с площадью Синьории. Стуки запасался этим лакомством лишь тогда, когда чувствовал, что его начинает обволакивать некий внутренний холод, вызванный множеством мыслей и забот. Эти шоколадные конфеты нравились Стуки не только за их вкус: завернутые в алую шелестящую обертку, они ласкали взгляд.

Услышав от стоявшего у ее прилавка Стуки, что тот хочет купить целых тридцать штук — вдвое больше, чем обычно, — синьора Мария поняла, что их ожидают не самые лучшие времена.

Все дело было в том, что сегодня рано утром Стуки резко проснулся в тот самый момент, когда пытался уклониться от острого лезвия ножа, приближающегося к его горлу. Во сне он инстинктивно наклонил голову. «Сначала тебе придется отрезать мне подбородок!» — закричал он.

Стуки, весь в поту, боролся с простыней. Ужасное ощущение, когда вам во сне перерезают горло. Антимама, даже твои собственные сны больше тебя не уважают.

Стуки поискал глазами будильник: почти шесть. Он побрел на кухню, сварил себе крепчайший кофе, достал из ящика стола чайную ложку и выругался при виде ножей. Инспектор открыл крышку кофеварки и стал вдыхать аромат кофе, как вдыхает пар от горячей картошки человек с простудой. Внезапно Стуки понял, что ему необходимо навестить родственников Аличе Бельтраме. Но не раньше, чем он съест парочку ромовых кубиков…

На момент исчезновения сестры Беатриче Бельтраме было сорок восемь лет. Всю свою жизнь она проработала учительницей и собиралась вскоре выйти на пенсию.

— В конце этого учебного года я навсегда закрою школьный журнал и похороню в недрах своей памяти звук школьного звонка.

— Вы хотите сказать, что не можете дождаться выхода на пенсию? — спросил Стуки элегантную синьору, наливавшую ему кофе.