Книга Пока любовь растворяется в воде, страница 67 – Фульвио Эрвас

Аличе

Инспектор Стуки и сестры из переулка Дотти не сомкнули глаз почти до утра. Были выпиты литры обязательного в таких случаях травяного чая с боярышником и пассифлорой, чтобы хоть немного успокоить нервы. Но как ни старались они понять, о ком писала Аличе в своем дневнике, результата так и не добились.

Сандра и Вероника попытались воспротивиться такому ночному времяпрепровождению. Что толку ломать голову в поисках тайного смысла фразы «любовь растворяется в воде»? Соседки хотели говорить о другом. Например, о Елене. Вероника и Сандра несколько раз пробовали перевести разговор на эту тему.

— Как она вам показалась, инспектор?

— Только не говорите, что мама Микеланджело вам не понравилась! Мы уверены, что дела обстоят как раз наоборот, — подмигивали друг другу сестры.

Но Стуки не позволил сбить себя с толку. Инспектор попытался проанализировать постоянно повторяющуюся фразу из записной книжки синьорины Бельтраме с научной точки зрения.

— В нашем случае вода выступает в роли растворителя, а любовь — вещества, которое в ней растворяется. Поскольку вода — это полярный растворитель, значит, и любовь должна обладать электрическим зарядом. Другими словами, она тоже полярна и заряжена противоположно, а иначе она бы в воде не растворялась.

— Растворенное в воде вещество мы больше не видим, можно сказать, что оно исчезает, его больше нет, — заметила Вероника.

— То есть, чтобы раствориться, нужно исчезнуть, — продолжила Сандра.

— Тем не менее растворенное вещество изменяет свойства того, в чем растворяется. Обе субстанции трансформируются, становятся не такими, как прежде, — рассуждал Стуки.

— Как вы думаете, кто в нашем случае вода? — проговорила Вероника, с трудом сдерживая зевоту.

— И все же любовь остается любовью — ее невозможно объяснить логически, — подвела итог Сандра, давая понять инспектору, что разговор пора заканчивать.

— Эта Аличе Бельтраме, кажется, слишком уж увлекалась психоанализом, и это мешало ей просто наслаждаться любовью, — заключили сестры.

— Ясно. Потому что любовь есть любовь, — смиренно ответил Стуки.

Он решил предпринять последнюю попытку:

— А вдруг в этих словах вообще нет никакого смысла? Что, если это всего лишь детский стишок, мантра, намек на надвигающееся безумие?

Инспектор перевел взгляд на сестер: те, тесно прижавшись друг к другу, мирно спали на диване.

Синьор Масьеро уверял, что ему никто не угрожал и врагов у него тоже не было. Он напрягал свою память, но никак не мог представить себе причины этого выстрела, даже весьма отдаленные. Агент по недвижимости надеялся — или нет, он был практически уверен, — что его просто с кем-то перепутали.

Полицейские поинтересовались у Масьеро, не было ли среди жильцов его дома людей, которым кто-то мог мстить или стремиться их наказать. Без всякой задней мысли агент по недвижимости стал перечислять имена своих соседей — нотариусов, юристов и предпринимателей. По его мнению, все они с большим уважением относились к закону и этическим нормам.

Стуки медленно читал рапорт. Инспектору с трудом удавалось держать глаза открытыми. Строчки текста изгибались, подобно пространству под воздействием силы гравитации.

Масьеро заявил, что вышел из агентства по недвижимости на улице Буранелли в двадцать два часа тридцать минут. Закрывая ворота арки, он услышал позади себя глухой звук выстрела. Инстинктивно мужчина бросился на землю. Нет, он никого не заметил и звука удаляющихся шагов тоже не слышал. Масьеро сообщил, что остался лежать на земле в течение многих минут, ошеломленный и, возможно, на некоторое время потерявший сознание. Мужчина был очень напуган.