Книга Пока любовь растворяется в воде, страница 93 – Фульвио Эрвас

Синьора Бельтраме впустила мальчика в дом и, показав рукой, в каком направлении идти, велела ему оставить покупки в кухне на столе.

— Ты новенький?

— Да.

— Тебе платят?

— Мало.

Микеланджело поставил рюкзак на кухонный стол и стал медленно открывать его. Принюхавшись, он ощутил затхлый запах старых вещей и другой, смутно ему знакомый. Боли? Мальчик выложил на стол свои учебники.

— Латынь, — произнес он.

— Но она совершенно несъедобна, — ответила женщина, качая головой и пристально вглядываясь в Микеланджело.

— История?

— Я ее не перевариваю.

— И я тоже.

— Я заказывала молоко, хлеб, рис, оливковое масло и стиральный порошок. А еще сыр, хотя, наверное, я ошиблась. Мне не нужно ни латинского языка, ни истории. Мальчик мой, что-то не так?

Микеланджело не ожидал, что старая Бельтраме окажется такой: деликатной и ранимой, с нежной морщинистой кожей и взглядом влажным, но не злым. От нее даже не исходило дурного запаха, как от большинства стариков.

— Да! Все не так! — выпалил подросток.

Он понял, что с ней не нужно говорить об учительнице, ее дочери, потому что пожилые родители не всегда виноваты в том, какими становятся их взрослые дети. Или, может быть, потому что на самом деле его мучило совсем другое, а не то, что произошло в школе. Те самые отвратительные экзистенциальные вопросы, которыми терзаются эти паршивые философы.

— Хочешь чаю?

— Лучше мартини.

— Ты прав, это намного лучше.

«Классная старушенция!»— в восхищении подумал Микеланджело.

Они приготовили для себя два мартини и пили их, сидя на диване. Она рассказала ему, что переживает трудный период. Микеланджело мрачно кивал головой, словно ветеран войны во Вьетнаме. В какой-то момент синьора Бельтраме сказала, что и это пройдет, потому что все всегда проходит.

— Запомни это! — добавила женщина.

Микеланджело не совсем понял, что именно она хотела этим сказать. Он посмотрел на синьору, пожав плечами.

— Я потеряла дочь, но постепенно обретаю душевный покой, — проговорила Бельтраме и налила еще мартини себе и Микеланджело.

Подросток рассказал ей о своем решении больше не возвращаться в школу, потому что, откровенно говоря, она не дала ему ничего, там он лишь продолжает терять время.

— А какое время ты уже потерял? — поинтересовалась синьора Бельтраме.

— То, которое унес с собой мой отец, когда бросил нас с мамой.

Микеланджело сам удивился тому, что сказал.

— Ты прав, — согласилась женщина, — есть люди, которые, уходя, крадут твое время. Время идет вперед, но уже без тебя. А ты всего лишь наблюдаешь жизнь со стороны.

— Правда! — воскликнул Микеланджело и, сам от себя этого не ожидая, вдруг спросил синьору, чем он может ей помочь. — Не с покупками, — уточнил он.

— На самом деле, есть кое-что, — задумчиво произнесла мать Бельтраме. — Моя старшая дочь отказывается это сделать. У меня есть старый пистолет, остался от моего покойного мужа. Я хочу, чтобы ты выстрелил в одного человека. После ты можешь оставить пистолет себе, чтобы выстрелить в твоего отца. Если, конечно, захочешь, — добавила пожилая женщина.

Микеланджело застыл с бокалом мартини в руках и открытым от удивления ртом. «Во дает бабулька!» — подумал он.

— Между предсказательницами началась настоящая война, — Ландрулли с презрением швырнул газету на стол.

В эту самую секунду дверь распахнулась.