Книга Пока воды Венеции тихие, страница 82 – Фульвио Эрвас

– Как будет «Пульчинелла» по-французски?

– Полишинель, если я не ошибаюсь.

– Так вот что кричал в ночь своей смерти господин Дюфур!

– А первый случай, – сказала Брунетти, – произошел в ночь на четырнадцатое июля восемьдесят девятого года.

– На концерте «Пинк Флойд» на площади Святого Марка? – воскликнул Стуки.

– Да. В следующие несколько дней в полицию обратилось множество людей. Нападения и агрессия. Многие из тех, кто был на концерте, заснули прямо на улицах города. Кое-кого из них оттащили к каналу и бросили в воду. Других поливали водой с балконов. И этим еще повезло, потому что были и жертвы самого настоящего физического насилия: пинки, пощечины, избиение палками. Пусть даже и чисто символически, потому что серьезных травм зафиксировано не было.

– Я могу получить копии заявлений?

– Я подготовлю, из самых значимых, конечно.

– И еще: не могла бы ты узнать, на какой линии вапоретто работает матрос Николо Эриццо?

– Будет сделано.

* * *

Коренастый, похожий на древнеримского воина, матрос Николо Эриццо стоял, расправив широкие плечи, и следил за высадкой и посадкой пассажиров. Вид его мощной фигуры невольно внушал уважение: по-военному хмурый взгляд, закатанные рукава рубашки открывают мускулистые руки.

Стуки взошел на вапоретто, но остался стоять на палубе. Когда судно отчалило, матрос скрылся в кабине капитана. «Могу поспорить, – подумал Стуки, – что ему оттуда хорошо видны все пассажиры. Наметанный взгляд сразу узнает среди них туристов. А еще приметит, как они путешествуют: одни, в паре или в группе. Может так случиться, что на последнем рейсе кто-то из приезжих будет возвращаться навеселе. Это может навести на кое-какие мысли, особенно когда видишь, как какой-нибудь подгулявший турист одиноко бредет по набережной, держась за стены».

Стуки проплыл на вапоретто по всему маршруту до конечной остановки – острова Сан-Джорджо. Каждый раз, когда судно причаливало к пристани, инспектор становился свидетелем одного и того же спектакля: гул мотора, бросание швартова, спешащие в противоположных направлениях человеческие тела и лица. И возвышающаяся над людским потоком фигура матроса, словно высеченная из мрамора. Стуки показалось, что в самом воздухе ощущался дух стойкости и мужества. В мужчине действительно было что-то от воина. Ничего общего с теми, кто, например, стоит за конвейерной лентой на фабрике, асфальтирует дороги или меняет автомобильные шины в автомастерской. Воображение рисовало инспектору Стуки, что там, над кабиной капитана вапоретто, развевается знамя и слышатся едва различимые звуки битвы. Вот уж действительно: вид глиссирующего корабля, разрезающего волны грудью, порой способен заставить нас почувствовать себя героями.

Стуки увидел идущую по площади Санта-Мария-Формоза Терезу Брунетти. Женщина обмахивалась несколькими листами бумаги, как веером. Приблизившись, агент Брунетти вручила их инспектору.

– Копии заявлений.

Жестом показав направление их дальнейшего движения, инспектор Стуки погрузился в чтение.

– Что именно мы ищем? – спросила Брунетти.

Пробежав глазами три четверти первой страницы, Стуки показал пальцем на одно имя, которое встречалось и на других страницах тоже.

– Джакомо Дона, известный больше как Джакомето, по прозвищу Медведь.

– И что мы теперь будем делать? – задала вопрос Тереза.