Книга Пока есть просекко, есть надежда, страница 83 – Фульвио Эрвас

– Посмотрим, что можно будет сделать.

На этот раз инспектор Стуки приехал в Чизонди-Вальмарино, чтобы получить в отделе регистрации информацию об умерших жителях этой местности. Он узнал, что с 1971 года существовал специальный реестр, содержащий заключения врачей-патологоанатомов. Благодаря ценной помощи служащей отдела, которая оказалась довольно информированной, Стуки составил список. Он хотел показать эти имена доктору Сильвестри. Возможно, среди них были и его бывшие пациенты, чьи родственники сейчас входили в комитет, протестующий против цементного завода.

Стуки терпеливо ожидал своей очереди в коридоре амбулатории. Присутствующие посматривали на инспектора с неодобрением. Возможно, они думали, что единственное, что мог предложить этот агент фармацевтической компании, – это мазь от геморроя. Ведь у мужчины не было с собой классической сумки, набитой новейшими и самыми эффективными лекарствами, и он не был одет в костюм с галстуком, к тому же его рубашка была довольно помятой.

– Следующий, – громким голосом произнес доктор Сильвестри.

Увидев входящего в его кабинет инспектора, врач не очень-то обрадовался, но и не удивился.

– Ложитесь на кушетку, – велел он Стуки. – Пока мы будем разговаривать, я пощупаю ваши печень и селезенку.

– Если вы настаиваете.

– Давление будем мерить?

– Оно в порядке.

– Все так говорят, даже гипертоники.

– Я размышлял о тех независимых анализах выбросов цементного завода, которые вы делаете, и хотел бы это с вами обсудить.

Доктор сжал предплечье левой руки инспектора манжеткой тонометра и установил головку фонендоскопа на внутреннем сгибе локтя. Стуки дернулся от неожиданности.

– Это дорогие анализы, ведь так?

Врач стал накачивать воздух в манжетку, которая сильно сжала руку инспектора.

– Насколько мне известно, нужно много тысяч евро. Как вам это удалось? Организовали рождественскую лотерею?

– Верхнее давление хорошее, – произнес доктор Сильвестри.

– Или у вас был спонсор? Благородный человек, живущий в этой местности. Давайте назовем его по имени: граф Анчилотто.

– Разве закон это запрещает? – спросил врач.

– Как давно он стал помогать вашему комитету?

Сильвестри в наушниках фонендоскопа слушал удары сердца, ожидая, когда они больше не будут слышны, чтобы зафиксировать нижнее значение кровяного давления.

– Начал в середине марта, после смерти Симоне Далта, племянника библиотекарши. Мальчику было только двенадцать, за несколько месяцев он сгорел, как свечка. Как-то вечером граф Анчилотто пришел в амбулаторию и спросил меня, что здесь вообще происходит. Я видел, что он был не в себе. Мы поговорили с графом о здоровье, и я изложил ему свои взгляды на цементный завод и все прочее. Я сказал, что официальные анализы прошлого года меня не убедили, что нужна независимая экспертиза и было бы желательно посоветоваться с экспертом по наночастицам. Другими словами, что я хотел знать, умираем ли мы, потому что должны умереть, или же кто-то нам в этом помогает и, может быть, даже на этом зарабатывает.

– А он?

– Он сказал: «Я все оплачу. И специалиста, самого лучшего. Всё за мой счет». И как только мы начали, на цементном заводе тоже заказали новые анализы. Вы поняли, как все в мире делается?

– Значит, всё благодаря просвещенному прогрессисту?

– Анчилотто? Вы шутите? Он был закоренелым консерватором. И что-то мне подсказывает, что граф также был немного ксенофобом, женоненавистником и обладал некоторыми другими недостатками характера, которые лично он считал достоинствами, вытекающими из его знаний истории.