Книга Дебютная постановка. Том 2, страница 95 – Александра Маринина

Он помолчал, глядя на обескураженное лицо сына, и добавил уже спокойнее:

– И не только друга. Самоуважение ты тоже потеряешь. Выбор за тобой. Но делать его ты должен с открытыми глазами.

Юра сидел, опустив плечи, и не отрывал взгляда от мельхиоровой чайной ложечки, которую крутил в пальцах.

– А… ты что посоветуешь? – спросил он наконец.

– Я советов не даю. Ты достаточно взрослый, чтобы самостоятельно взвешивать последствия и выбирать, чем ты готов жертвовать, а чем – нет. Я приму любое твое решение и никогда ни одним словом тебя не попрекну, это я могу тебе обещать. Но принять это решение ты должен сам.

– Если честно, я насчет дяди Миши даже не подумал, – признался Юра. – Он так далеко, в Красноярске, его как будто и вовсе нет… Мне даже в голову не приходило, что рано или поздно он вернется. И обо всем узнает. И ему будет неприятно. А ведь меня Абрамян предупреждал, что дядя Миша лицемерный, подлый и людей не любит. Я ему тогда не поверил. Это что, правда?

– К сожалению, правда, сынок, – горько усмехнулся Николай. – И с этой правдой тебе придется разбираться самому.

* * *

Юрий Губанов

Похоже, отец беспокоился не напрасно: чувствовал себя Юра не вполне здоровым, но встречу с Татьяной Васильевной Дорошиной отменять и не подумал. Отпуск надо использовать по полной, потому что потом со свободным временем будет очень напряженно и хочется успеть как можно больше. Весь личный состав московской милиции уже предупредили, что ко времени проведения Олимпийских игр необходимо будет тщательнейшим образом вычистить город, освободить его от присутствия «криминального элемента» и вообще всех, кто тем или иным образом может нарушить общественный порядок и подпортить идеальную картинку столицы лучшей в мире страны. А с момента, когда начнут съезжаться участники, журналисты и многочисленные гости, всех переведут на усиление. Тогда уже не только головы не поднимешь – лишний вдох не сделаешь.

Как и предупреждала Татьяна, Нателла Давидовна Орбели не согласилась на визит молодого оперативника, но кое-какую информацию Дорошина от нее привезла.

После достопамятной репетиции Константин Левшин устроил скандал в дирекции, требовал увольнения обоих концертмейстеров, кричал, что не позволит устраивать балаган в угоду каким-то там тенорам, непонятно где учившимся. Он был уверен, что все немедленно учтут его требования и пойдут навстречу, однако этого не произошло: Левшин и знать не знал, что месяцем ранее из Берлинского оперного театра пришел вызов на Нателлу Орбели. Ее приглашали готовить постановку «Пиковой дамы», где партию Лизы должна была исполнять очень известная сопрано, которая уже работала с Нателлой в Пражской опере, была в восторге от советского концертмейстера и поставила участие Орбели в качестве обязательного условия. Дело в том, что в Большом театре на постановку оперного спектакля обычно отводится два-три месяца, а в европейских странах могут все сделать за пару недель, и нужен очень опытный высококлассный концертмейстер, чтобы уложиться в такие сжатые сроки. Приглашение, как и положено, было отправлено в ЦК, оттуда – в КГБ для проверки благонадежности, потом снова ушло в ЦК для принятия окончательного решения. Никто не сомневался, что все будет в порядке: Орбели проходила эти проверки не один раз, в поездках вела себя безупречно, не получив ни одного замечания от куратора. Гонорар предлагался весьма внушительный, и поскольку почти весь он пойдет в государственную казну, никто и мысли не допускал, что эту командировку можно не разрешить. Стране нужна валюта. И нужны те, кто ее приносит.