Книга Человек, который не спал по ночам, страница 15 – Дэвид Хэндлер

— Завтра я приду с диктофоном.

* * *

Лулу спала в своем кресле у камина. Записка, которую я так надеялся увидеть, лежала на столе. Ее оставила Памела, которая заодно застелила мне кровать. Пожалуй, придется взять ее с собой в Нью-Йорк.

Присев за стол, я законспектировал свою беседу с Трисом Скарром. От прямых ответов он предпочитал уходить и при этом пытался перехватить инициативу в свои руки. И как же к нему подобрать ключик? Какую модель поведения избрать? Набиваться в друзья? Давить? Изображать из себя психотерапевта? Какой подход сработает наилучшим образом? Как сделать так, чтобы Трис ожил на страницах книги? Пока не ясно.

Надев новый шелковый халат и налив себе «Макаллана», я достал из коробки самый первый альбом группы «Мы» — «Ух ты, Боже, ну и ну!». На обложке красовалась фотография участников группы: они стояли в Гайд-парке, выстроившись в пирамиду — все в одинаковых золотистых спортивных пиджаках без отворотов, узеньких черных галстуках, с нарочито тупыми выражениями лиц. На обратной стороне — та же самая фотография пирамиды, только снятая со спины. Совсем еще мальчишки. Неуклюжие прыщавые подростки. Текст на обложке гласил: «Их зовут Трис, Рори, Дерек и Альберт (хотя кореша зовут его Паппи — Щенок). Сейчас весь Лондон говорит о четверке классных парней из Ливерпуля, играющей мерсибит^[27] — но только по-своему. Они стильные. Они современные. Они классные. Это „Мы“!»

Я поставил пластинку. Зазвучала музыка. Я наконец дошел до той точки, когда я могу слушать рок своей юности, и при этом меня уже не донимают навеваемые им воспоминания о дискотеках в школьных спортзалах и потных неловких объятиях на заднем сиденье машины, в которой врублен на полную обогрев. Сейчас из динамиков до меня доносится просто музыка, искрящаяся энергией жизни. Напористый, надрывный голос Триса, рвущие душу аккорды Рори, рокочущий гул бас-гитары Дерека, а на заднем плане, трескучими выстрелами, — ударные Паппи. Ребята были чистыми, незамутненными, полными сил, и на их музыку еще не успели повлиять ни годы, ни наркотики. Они и вправду были классными. «Славное времечко было», — как сказал Трис.

Я подлил себе скотча и, приглушив музыку, растянулся на кровати и набрал номер. Когда она ответила, сердце учащенно забилось. Так, собственно, происходит всегда.

— Ну и как тебе Энтони Эндрюс? — спросил я.

— Удивительный красавчик, — ответила она своим неповторимым прекрасно поставленным, кружащим голову голосом девочки-подростка. — Он безнадежно влюблен.

— В кого же?

— В самого себя. Хоги, солнышко…

— Да, Мерили?

— Привет.

— И тебе привет.

Лулу услышала ее голос в телефонной трубке. Так всегда происходит. Не спрашивайте, как это у нее получается. Она влетела в спальню из гостиной, прикинула, много ли у нее шансов запрыгнуть на кровать, поняла, что их нет, после чего залаяла. Лай у Лулу получался очень грозный — особенно для собаки с такими коротенькими ножками. Я шикнул на нее и, подхватив на руки, посадил на кровать. Она устроилась рядом и выжидающе уставилась на телефон.

— На самом деле, если честно, пока все идет так гладко, что даже как-то не верится, — промолвила Мерили. — При том что… ну… Ты же знаешь… Мы открываемся на следующей неделе. Ты придешь? Ну, на премьеру.

— С удовольствием.