Книга Сиделка, страница 21 – Джой Филдинг

– Как вкусно пахнет! – Лестер.

И так далее.

Я разглядывала гостей, которые собрались в нашем узеньком дворе с бокалами вина или пива в руках и весело болтали. Все были одеты неформально и по части нарядов особенно не отличались друг от друга, поэтому в своей футболке «Роллинг Стоунз» я слегка выделялась, словно слишком усердно старалась быть «в теме», и все это понимали. «Интересно, на кого именно Харрисон хотел произвести впечатление?» – рассеянно подумала я.

Едва я успела задать себе этот вопрос, как ответ возник прямо передо мной.

– Красивая футболка, – сказала очередная студентка.

– Спасибо.

– У моей мамы такая же.

«Вот тебе и “посвежее”», – подумала я, выдавив из себя улыбку.

– Меня зовут Рен.

– Милое имя, – сказала я.

Рен и в самом деле оказалась милой. Под тридцать лет, высокая, стройная, но с полной грудью; длинные каштановые волосы, стянутые в высокий хвост, темно-зеленые глаза. Непринужденно шикарная, какими бывают только молодые женщины, в джинсах и белой футболке с V-образным вырезом, и с чередой маленьких колечек и сережек-гвоздиков в идеальных мочках ушей. Ее кожа светилась без малейших признаков макияжа, если не считать туши на ресницах и тончайшего слоя блеска на губах.

– У вас потрясающий муж, – заявила Рен.

– Ну, насколько я знаю, ему очень нравится вести этот курс, – ответила я.

– Он настоящее чудо. И я не только о его литературном творчестве. Конечно, «Идет сновидец» вне всяких похвал, это всем известно. Однако можно быть отличным писателем и плохим учителем. Но Харрисон… Он хорош во всем.

Я постаралась не поморщиться, услышав, как легко она произносит имя моего мужа. Неужели я и в самом деле ожидала, что студентки называют его «мистер Бишоп»?

– А вы тоже пишете? – спросила она.

– Я? Нет. Я агент по недвижимости.

– Шутите? – рассмеялась Рен. – Моя мама тоже.

«Пристрелите меня», – подумала я.

– В самом деле? В какой фирме?

– «Ре-Макс». – Ее взгляд блуждал по компании, собравшейся в нашем дворике, показывая, что она теряет интерес к беседе. – А где ваши дети? Я надеялась с ними познакомиться. Харрисон говорил, у вас двое.

– Так и есть, – кивнула я, снова натужно улыбнувшись.

С каких это пор мой муж распространяется о своей личной жизни? «Не дури, – тут же сказала я себе. – Почему бы ему и не поделиться столь невинной информацией?»

Я знала, что Харрисон всегда начинает курс с того, что просит учеников рассказать товарищам немного о себе и о том, почему они выбрали его курс. Поэтому вполне естественно, что он и сам мог рассказать немного о себе. Разве не так?

– Дети ночуют у друзей.

– Да, были и у нас времена, – засмеялась Рен.

Я тоже улыбнулась, хотя на самом деле мне хотелось заорать: «Да что ты знаешь о времени?! Ты еще и не жила толком!»

Подошла одна из учениц постарше. Я попыталась вспомнить ее имя, но не преуспела.

– А ваш муж готовит так же хорошо, как и пишет? – спросила она.

– Прошу прощения… – произнесла Рен, не дожидаясь моего ответа.

Я смотрела ей вслед, пока она не скрылась в толпе, собравшейся вокруг барбекю. Харрисон переворачивал котлеты на решетке, купаясь в обожании преданных поклонников. Я улыбнулась, вспомнив деньки, когда сама была одной из них. Я помахала ему рукой. Но муж меня не увидел.