Книга Сиделка, страница 24 – Джой Филдинг

Выходные всегда получались немного суматошными, потому что у большинства потенциальных покупателей появлялось свободное время искать себе дом. Многие из таких визитов были повторными: если раньше на неделе дом уже понравился жене, требовалось заручиться согласием мужа.

«Когда же это прекратится? – думала я. – Когда уже наконец женщины перестанут судить о себе глазами мужчин?»

– Вы в самом деле прямо тогда и поняли, что выйдете за него замуж? – осторожно спросила Элиз.

– Да, – пожала плечами я, задумавшись о том, когда же успела сама утратить уверенность.

– Наверное, это у вас семейное, – заявила сиделка. – Ваш отец говорил практически то же самое о вашей маме.

– В самом деле?

– По его словам, в ту же минуту, как увидел ее на сцене, он понял, что Одри станет его женой.

– А что еще он рассказывал?

– Что она отказала нескольким престижным балетным труппам, чтобы заниматься современным танцем, хотя за это платили гроши. Что она волшебно танцевала, но решила отказаться от выступлений после вашего рождения.

– Это было не совсем ее решение, – уточнила я.

– В каком смысле?

– Я оказалась не самым простым ребенком, – пояснила я, ощутив знакомый укол вины.

В отличие от Трейси, которая, если верить рассказам, появилась на свет в мгновение ока, я застряла в неправильном предлежании, и пришлось делать кесарево сечение, которое серьезно подкосило мамины планы быстро возобновить карьеру. Потом у меня часто случались колики, и я могла месяцами спать не больше пары часов подряд – опять-таки в отличие от Трейси, которая, если верить семейным преданиям, уже в три года спокойно спала всю ночь и приучилась к горшку еще до первого дня рождения.

Память вдруг наполнилась образами из детства: мама у станка в зале, ее руки изящно порхают над головой, а гибкое тело принимает положения, кажущиеся невозможными, которые Трейси, стоящая в паре метров позади нее, повторяет без труда, а я никак не могу ничего сделать правильно.

– Смотри на Трейси, – поучала мама.

– Смотри на меня, – поддакивала сестра, и эту мантру она не забывала повторять и став взрослой.

«Смотри на меня. Смотри на меня. Смотри на меня».

И я смотрела, но так и не смогла воспроизвести ее непринужденную легкость в овладении искусством танца. Ирония судьбы: у меня было желание, но не хватало таланта, тогда как у Трейси был талант, но отсутствовало желание.

И так получалось почти везде. Казалось, Трейси по силам что угодно. Она была полна прирожденных талантов; все давалось ей с такой поразительной легкостью, что позже, когда наступало время засучить рукава и заняться тяжелым трудом, необходимым для настоящего успеха, она просто сдавалась и находила себе новое увлечение. А потом следующее. И так далее.

Так же было и с мужчинами. Возникала проблема – мужчина исчезал.

Друзья тоже появлялись и пропадали. Трейси жаждала восхищения, а не верности. Когда она переставала ощущать себя особенной, то шла дальше, находила новых приятелей, которых могла поражать.

– Еще кофе? – предложила Элиз, не подозревая, какие мысли кипят у меня в голове.

Я посмотрела на часы. Через тридцать минут у меня был назначен показ, но дом находился совсем рядом.

– Конечно. Почему бы и нет?

Элиз налила мне вторую чашку, потом села в кресло рядом со мной.

– Пожалуйста, расскажите дальше. Когда он вам позвонил?