Книга Сиделка, страница 23 – Джой Филдинг

– Я свою не собираюсь продавать, – возразила я, добавив сердечко, а потом, внезапно, и номер телефона. «Какого черта? – подумала я. – Что я теряю?»

Наша очередь подошла почти через час.

Харрисон сидел за длинным деревянным столом и был именно настолько красив и лохмат, как демонстрировала фотография на обороте его книги. Пряди темных волос нависали над голубыми глазами. Рядом с ним сидела сентиментальная и явно очарованная представительница издательства, а за ними на почтительном расстоянии маячил директор магазина.

– Только автограф, – заявила сестра, когда мы подошли, и протянула ему свой экземпляр книги. – И фотографию, – вдруг добавила она, сунув мне в руки свой мобильник, и поспешила обойти стол, чтобы присесть рядом с Харрисоном.

Положив руку ему на плечо, она изобразила ослепительную улыбку.

– Еще один кадр, – распорядилась сестра. – На всякий случай.

Я послушно щелкнула еще три раза, борясь с желанием запустить телефоном ей в голову.

– Вы очень здорово пишете, – сказала она Харрисону, когда он вернул ей книгу.

– Спасибо, – ответил он, улыбнувшись мне.

– Дай сюда, – потребовала Трейси, выхватывая телефон из моих рук, когда я пододвинула бумажку со своим именем и номером к нему.

Если я и надеялась, что Трейси собирается сфотографировать меня вместе с Харрисоном, то быстро лишилась подобных иллюзий. Вместо этого сестра поспешила отойти в сторону, чтобы проверить кадры, которые я только что сделала.

– Ваша подруга? – спросил Харрисон.

– Сестра.

– А… – понимающе кивнул он в ответ.

– У вас есть сестра? – набралась смелости я.

– Нет. Я один.

– Ой…

– Но у меня есть мама.

– Ой… – повторила я, вспомнив далеко не лестное изображение матери в «Идет сновидец».

– К счастью, она несколько лет назад переехала в Ванкувер и мне больше не приходится с ней общаться.

– Моей маме недавно диагностировали болезнь Паркинсона, – к собственному удивлению, сообщила я.

Услышав не слишком деликатное «кхм!», я обернулась к Трейси. Она демонстративно подняла руку, чтобы посмотреть на часы.

– Какой тонкий намек, – заметил Харрисон.

– Как всегда.

– Восхищаюсь вашим терпением, – сказал он. – И это касается не только ожидания в очереди. Для Джоди, – произнес он, надписывая мое имя на книге. – С сердечком.

Я улыбнулась. Он одной рукой протянул мне книгу, другой убирая в карман пиджака бумажку с моим телефоном.

– Если не возражаете, это я оставлю себе, – сказал он.

У меня перехватило дыхание.

– О чем вы там так долго болтали? – спросила Трейси, когда мы вышли из магазина.

Я пожала плечами и подумала: «Я выйду за него замуж».

– Очаровательная история, – сказала Элиз, отрезая мне еще кусочек шоколадного пирога, который испекла с утра.

Мы сидели за столом на кухне моих родителей, глядя во двор, где отец с мамой расположились у бассейна. Мама, укутанная в одеяла, скрючилась в инвалидном кресле, ставшем практически частью ее тела. Отец в шортах и рубашке с расстегнутым воротом читал маме вслух воскресный выпуск «Нью-Йорк таймс», сидя рядом на стуле.

Я заехала ненадолго в перерыве между показами домов и уже собиралась уходить, когда Элиз предложила мне второй кусочек вкуснейшего пирога. Я понимала, что нужно ехать домой, что Харрисон наверняка будет ворчать, поскольку ему пришлось бо́льшую часть дня сидеть с детьми, но впереди у меня была очередная рабочая встреча, и я наслаждалась этими несколькими минутами «своего» времени.