Книга Сиделка, страница 67 – Джой Филдинг

Меня охватило чувство благодарности. Это была самая близкая к извинению фраза, на которую я могла рассчитывать от отца: слово «прости» в его лексиконе обычно не встречалось. Я подалась чуть вперед, и в этот миг папин взгляд переместился на мою сестру.

– Трейси, – провозгласил он, – это тебе, – и протянул ей коробочку.

– Спасибо, – кивнула сестра, принимая коробочку, и приоткрыла ее, чтобы глянуть на лежащие внутри серьги с сапфирами и бриллиантами, стараясь при этом не смотреть на меня.

Я откинулась на плотно набитые подушки дивана, чувствуя, как щеки горят от смеси смущения и гнева.

– А это тебе, Джоди, – продолжил отец, протягивая мне продолговатую картонную коробку.

Внутри лежала нитка крупных жемчужин, которые, как я прекрасно знала, были подделкой.

– Зачем покупать настоящее, если никто не увидит разницы? – как-то спросила мама.

Я была совершенно уверена, что отец эту разницу знал.

– Как думаешь, что он собирается делать с остальными мамиными украшениями? – спросила Трейси, убирая серьги в сумочку и пересаживаясь ко мне на диван, как только отец вышел из гостиной, чтобы поторопить Элиз.

– У него спроси, – фыркнула я.

– Ты бесишься, – заметила она.

– С чего бы это?

– Потому что папа отдал сережки мне.

– Да плевать мне на сережки, – честно сказала я.

– Тогда почему ты бесишься?

– Я бешусь, потому что ты знала о его планах, но не предупредила меня.

– Потому что он запретил мне.

– Что еще отец тебе сказал?

– Ничего. – Сестра снова уставилась в ковер.

– Трейси…

– Тебе это не понравится.

– Трейси!

– Ладно. Он сказал, что Элиз посоветовала отдать их мне, потому что я была… ну, ты знаешь… маминой любимицей.

– Это Элиз так сказала? Что же за игру она ведет?

«Вот и вся цена ее словам, что серьги должны принадлежать мне. Вот и вся цена ее извинениям».

– В каком смысле?

– Она пытается настроить нас друг против друга, – заявила я, отвечая на собственный вопрос.

Осознание оказалось внезапным, словно пощечина.

– Что ты такое говоришь? Зачем ей это?

– Она считает, что ей выгоднее, если мы не будем выступать единым фронтом.

– Единым фронтом против кого?

– Против нее и отца.

Трейси растерянно уставилась на меня.

– Я не совсем понимаю… – пробормотала она.

– Разделяй и властвуй, – пояснила я.

– Разделяй и властвуй, – повторила сестра, словно я говорила на чужом языке.

– Трейси! – позвала с кухни Элиз. – Не поможете мне с кофе?

Трейси тут же вскочила.

– Джоди, послушай. Тебе не кажется, что это уже паранойя?

«Разделяй… – мысленно произнесла я, когда она вышла из комнаты. – …И властвуй».

Как только приехала домой, я сразу же позвонила Харрисону в Уистлер. Мне отчаянно хотелось обсудить с ним произошедшее. Неужели я перегибаю палку, давая излишнюю волю воображению?

В голове звенела реплика сестры: «Джоди, послушай. Тебе не кажется, что это уже паранойя?»

– Привет, милая, – услышала я чуть запыхавшийся голос мужа. – Можно я тебе потом перезвоню? У меня назначен завтрак с другими писателями, и я уже опаздываю.

Я глянула на часы. Была половина первого. То есть на Западном побережье половина десятого.

– Наверное. Просто…

– Сегодня все нормально прошло? – перебил он.

– Похороны – да. А вот после них… у отца. Трейси говорит, что у меня паранойя, но… Алло, Харрисон? Ты еще там?

– Послушай, милая. Я с удовольствием с тобой поговорю, но позже? Хорошо?