Книга Сиделка, страница 64 – Джой Филдинг

«Да и как он может понять, если я сама толком не понимаю?» – думала я.

– Пожелай мне удачи, – улыбнулся он и, поцеловав меня в нос, направился к двери. – И постарайся не гладить никого против шерсти.

– Удачи, – послушно ответила я.

Никого не удивило, что отец ни с кем не советовался по поводу церемонии похорон. Он сообщил сестре место и время: кладбище Маунт-Плезант в пятницу в одиннадцать, и она передала информацию мне. Как и желала мама, не было никаких надгробных речей, никаких цветов. Короткое прощание, несколько молитв, погребение.

Разумеется, была там и Элиз, великолепная в своем темно-синем зимнем пальто. Она стояла на почтительном расстоянии от отца, у самого входа в часовню. Я впервые видела их с тех пор, как они обвинили меня в краже маминых украшений.

– Джоди, Трейси, – приветствовала нас Элиз у входа в часовню с такой теплотой, что у меня перехватило дух. – Как вы? Держитесь?

– У нас все хорошо, – ответила сестра.

– Замечательно выглядите, – заметила сиделка. – Вы обе.

– Спасибо, – улыбнулась ей в ответ Трейси и провела ухоженными пальцами по отвороту черной куртки с кружевной отделкой. – Это Валентино.

– Ближайшая распродажа, – язвительно сообщила я о собственном коричневом шерстяном пальто.

Я отыскала взглядом отца, но он разговаривал с бывшим коллегой и делал вид, что не заметил нашего прихода.

– А где Харрисон? – поинтересовалась Элиз, заглядывая мне за плечо.

«Мы в самом деле так и будем вести себя, словно ничего не случилось?» – удивилась я про себя.

– Ему пришлось уехать, – ответила я, решив, что похороны – не лучшее место, чтобы вспоминать прежние обиды. Раз уж Элиз умеет притворяться, то и я могу поступить точно так же; во всяком случае, сейчас.

– Ну, не то чтобы пришлось, – поправила меня Трейси.

– Он один из основных гостей книжного фестиваля в Уистлере, – пояснила я, чуть преувеличив роль Харрисона, чтобы сделать причину его отсутствия более приличной. – Все было организовано много месяцев назад и уже один раз переносилось. Муж просто не мог отменить поездку в последнюю минуту.

– Да все он мог, – настаивала Трейси. – Думаю, жена немного важнее, чем какой-то книжный фестиваль.

– Какой толк был бы… – начала я, но бросила фразу неоконченной.

С чего мне защищать Харрисона? Ведь Трейси права.

– Ваша мама там, – произнесла Элиз так, будто мама жива и здорова, и указала в глубь часовни, где стоял открытый гроб. – Одри сама выбрала гроб несколько лет назад. Ореховое дерево. Не слишком вычурный. Очень стильно, не правда ли? Совершенно в ее духе.

Я не ответила.

– У нее такой благостный вид, – продолжала Элиз. – Думаю, вам очень понравится работа гримера. Не хотите взглянуть?

– Что?! О боже, нет… – ужаснулась Трейси. – Я не смогу.

– А я пойду, – сказала я и направилась к гробу не столько посмотреть на работу гримера, сколько для того, чтобы уйти подальше от Элиз.

Мама лежала на белой атласной подушке, руки аккуратно сложены на груди. С удивлением я поняла, что Элиз права: покойница и в самом деле выглядела благостно. Не было видно никаких синяков, никаких следов рокового падения с лестницы. Лицо, несмотря слишком густой слой грима, не выдавало никаких следов боли, терзавшей ее годами. Тело, избавленное от судорог и спазмов, лежало в полный рост, наряженное в белое платье с высоким воротом, и ничем не намекало на те ужасы, которые маме пришлось испытать в последнее десятилетие.