Книга Сиделка, страница 75 – Джой Филдинг

День святого Валентина пролетел незаметно. Я получила всего две валентинки – их сделали мои дети. «Лучшей мамочке на свете!» – значилось на карточке Сэма; «Мама, я тебя люблю!» – написала Дафни. Обе надписи сопровождались удивительно похожими рисунками круглолицей кудрявой женщины с палочками вместо рук и ног и широко открытыми глазами, выражение которых могло показаться как радостным, так и безумным. Открытки я поставила на рабочем столе как напоминание о том, что в мире есть хотя бы два человека, которые безоговорочно любят меня.

– Тук-тук! – произнес женский голос, после чего раздался тихий стук в дверь.

Я положила открытки на место. В дверях показалась голова Стефани Пикеринг, надежно защищенная жестко уложенной шапочкой светлых волос.

– Есть минутка поговорить?

Я жестом предложила ей сесть.

– Все хорошо?

Стефани примостилась на краешке стула перед моим столом и наклонилась вперед, демонстрируя впечатляющий вырез белой шелковой блузки. Потом она закинула одну стройную ногу на другую и улыбнулась, показав идеально белые виниры. Эта улыбка украшала рекламу на скамейках по всему городу. Я содрогалась при мысли, сколько раз Стефани приходилось слышать от пьяных мужчин похвальбу, что он сидел у нее на лице.

– Как поживает твой отец? – спросила она.

– Хорошо, – ответила я, хотя не говорила с ним уже несколько дней и не видела его несколько недель.

– По-прежнему живет на Скарт-роуд?

– Да.

– Хорошо справляется после ухода твоей мамы?

Я кивнула, хотя всегда терпеть не могла слово «уход». Как будто мама просто вышла за дверь.

– Кажется, да.

– Отлично, – сказала Стефани. – Кстати, а сколько ему лет?

– Почти восемьдесят.

– Ого! Наверное, нелегко жить в таком большом доме, особенно в его возрасте.

– Согласна.

– Тебе не кажется, что папе было бы лучше в квартире?

– Совершенно согласна.

– Или в интернате для престарелых. Хорошем, разумеется.

– Разумеется.

– И?..

– И? – повторила за ней я, прекрасно понимая, к чему она клонит; риелторы – одни из самых бесцеремонных людей в мире.

– Так вот, – решилась Стефани, – у меня есть покупатель, готовый заплатить большие деньги.

– О какой сумме мы говорим?

От прозвучавшей цифры у меня просто перехватило дух.

– Ух ты!

– Думаешь, твой отец готов рассмотреть предложение?

– Честно говоря, не знаю. Тебе придется спросить у него.

– Я надеялась, что ты сама с ним поговоришь.

– Вряд ли это хорошая затея…

– Просто прощупай почву. Если он хоть немного заинтересуется, остальным займусь я.

Я вскинула руки, обещая постараться, но при этом предупредив, чтобы она не слишком надеялась.

– Отлично, – сказала Стефани и пошла к двери, чуть покачиваясь на десятисантиметровых каблуках. – Конечно, чем раньше, тем лучше.

– Разумеется.

– Будешь держать меня в курсе?

– Да, обещаю.

«Какого черта? Что я теряю?» – решила я, слушая, как в коридоре стучат каблуки Стефани.

Теперь, после смерти мамы, у отца не было причин оставаться в этом мавзолее. К тому же вот и подходящий повод избавиться от Элиз.

В худшем случае отец просто откажется.

Поэтому я взяла трубку и позвонила ему. Я подождала четыре гудка, размышляя, что трех звонков достаточно, чтобы подойти к домашнему телефону на кухне и посмотреть, кто звонит, а на четвертом решить, поднимать ли трубку. Мне почти польстило, что на звонок ответили.